Читать книгу - "Третий прыжок кенгуру (сборник) - Вл. Николаев"

Собирая материал, часто приходилось бывать в городе. Как-то заскочил перекусить на Васильевскую. Наткнулся на Иквашина. Как водится, Иквашин предложил выпить. Я отказался – за рулем. Прекрасный предлог отбиваться от собутыльников и вообще вести трезвую жизнь.

– За рулем? – возгласил Федор. – За рулем пить не надо. Правильно и здраво. – Он опорожнил рюмку коньяка, далеко не первую, закусил лимончиком и сказал, как приказал: – Меня повезешь.

– Куда?

– Как куда? На дачу.

– Но мне кой-куда завернуть придется.

– Неважно. Заедем.

Мне бы шугануть этого Федора Иквашина, но перед наглостью я почему-то обезоруживаюсь. И сознаю, что наглецов надо учить и наказывать должным образом, а духу не хватает. Хоть что делай – не хватает. И сам не понимаю почему. Ведь не так уж я робок, а пред нахалами теряюсь. Необъяснимо теряюсь, сознавая, что видимых причин нет.

Надо бы Иквашина поставить на место, что не составляло труда. Так нет, позволил ему, разомлевшему от сытости и опьянения, развалиться на переднем сиденье рядом с собой. От него разило как из винной бочки. Вот так неприятно, даже подташнивало, а я терпел.

Пока колесили по городу, пока я на короткое время заглядывал в три места, Иквашин дремал, развалясь в самой непринужденной позе. Надвинув кепку на глаза, сладко чмокал в полусне толстыми губами, противно всхрапывал. Мне бы остановить машину, открыть дверцу и властно приказать: выходи! Несколько раз порывался так сделать, но, удивляясь своему безволию, даже не остановился, не притормозил. И поплатился за это.

Как только выехали за город, сонная одурь и даже опьянение слетели с Иквашина. Он выпрямился на сиденье, поправил кепку, протер глаза и развязано заговорил:

– Как твой роман?

– С чего ты взял, что я пишу роман.

– Слухом земля полнится. Больше знаю – где и как собираешь материал.

Неприятно кольнул этот разговор. Прекратить бы сразу и категорически, а я пустился в рассуждения о многоплановости будущего произведения. О том, что в нем будут фигурировать разные представители общества – рядовые колхозники, руководители хозяйств, областное начальство, бюрократы центрального аппарата, даже только что народившиеся предприимчивые кооператоры и рэкетиры.

– И не боишься перенаселить роман?

– Бальзак не чурался. В его романах сотни, если не тысячи героев, представляющих дно общества, средние классы и высший свет. Мы часто начинаем как бы на чистом месте, пренебрегая художественным опытом прошлого. В технике, к примеру, любое новое достижение опирается на то, что изобретено и открыто ранее. В любой отрасли знаний так, включая обществоведение.