Читать книгу - "Жизнь, прожитая не зря - Игорь Бойков"

— Пикнешь — пристрелю, — свирепо рявкнул один из них.

И с металлическим лязгом передёрнул затвор пистолета прямо над ухом гадальщика. Тот не шевелился. Похитители подхватили его лёгкое, сухощавое тело за руки и поволокли к выходу. Изувеченные ноги гадальщика тяжело волочились по полу. Он застонал негромко.

— Заткнись!

— Мага, ноги держи! Ноги! — крикнул второй и, не дожидаясь, сам подхватил ноги гадальщика свободной рукой, прижав их к себе.

В соседней комнате двое других налётчиков, связав женщину по рукам и ногам и залепив ей рот скотчем, волчьими глазами обшаривали комнату, высматривая, чтобы прихватить с собой. Но комната выглядела бедной и обшарпанной — в ней почти ничего и не было: только стол у окна, два старых и кривых стула возле него, да небольшой шкаф в углу. Однако один из бандитов всё же подошёл к шкафу, раскрыл его и начал торопливо в нём рыться, с приглушёнными ругательствами вываливая на пол женское тряпьё. Но другой — видимо, старший — приказал властно:

— Не бери ничего.

Грабитель заворчал в ответ недовольно.

— Э, я кому сказал? А ну, резко в машину!

Он повиновался с неохотой. Но, выходя на улицу, всё же успел прихватить и быстро сунуть в карман небольшой изящный сотовый телефон, лежащий на столе.

Тот, которого звали Мага, быстро сбегал в коморку гадальщика, сгрёб в охапку и вынес оттуда все его книги, лежавшие на столике. Поколебавшись, торопливо засунул в карманы чётки и зары.

— Быстрей! Поехали, — поторопил он остальных.

Гадальщика с залепленным ртом и мешком на голове грубо запихали на заднее сидение просторного «Джипа». С обеих сторон стиснули мускулистыми, потными телами.

— На, возьми, — Мага протянул другому книги гадальщика.

— Да мне они зачем?

— Этому нужны будут, — и он кивнул на пленника.

Тот, быстро прокрутив ручку на дверце, опустил до половины стекло и сплюнул на улицу.

— У себя пока оставь. Когда приедем — отдашь.

Мага, глянув насупленно, с недовольством, положил книги себе на колени, а карман, в которых лежали чётки и зары, застегнул на молнию.

Машина рванула вперёд, взметнув за собой облако удушливой пыли.

А в разгромленном доме, зияющем пустотой распахнутых настежь дверей, осталась лежать на полу связанная женщина. Силясь приподнять голову, она таращила обезумевшие глаза, глухо мычала и билась затылком о грубые доски пола.

Гадальщика везли целый день. Иногда машину останавливали и, выключив мотор, стояли подолгу. Её корпус быстро раскалялся под солнцем, и в салоне становилось нечем дышать. Истекая потом и задыхаясь под грубой тканью мешка, гадальщик хрипел на заднем сидении. Бандиты вылезали наружу, разминая затёкшие ноги и прячась в тень придорожных кустов. Из горячего салона машины он слышал их голоса, нервные и злые. Пиликали мелодии сотовых телефонов. Говорили по-русски, но с резким горским акцентом. Сбродная была банда, интернациональная.

К ночи «Джип» въехал в какое-то село. Гадальщика затащили в тёмный подвал частного дома и бросили в угол, на рваный и грязный матрас. На пол перед ним поставили пластиковую бутылку с водой и миску с кусками лаваша.

— На, поешь, — сказал Мага и вышел, заперев за собой дверь.

Гадальщик медленно выпрямился и сел, стащил с головы мешок. Подтащил под себя ноги. Отлепил ото рта скотч. Его края пристали к бороде и, дёргая с силой, он причинял себе резкую боль. На липкой стороне остались клочья приставших к ней чёрных волос. Он болезненно поморщился, трогая руками подбородок, скомкал скотч и бросил в угол.

На ощупь нашёл бутылку с водой, отвинтил крышку и поднёс ко рту горлышко. Отпил несколько раз, делая маленькие глотки, и поставил её на место. К еде не притронулся. Так и просидел он всю ночь, не меняя позы, закрыв глаза и лишь слегка раскачиваясь взад-вперёд. Из прорех старого матраса, крепко пахшего застарелой мочой, клочьями вылезала грязная вата.

Рано утром ему опять залепили рот, надели на голову мешок и усадили в машину. Гадальщик слышал, как с шумом растворяли роскошные, украшенные изящной резьбой ворота с надписями на арабском, и как «Джип», подпрыгивая на колдобинах немощёной сельской улицы, постепенно набирал скорость. По обочинам гнали стадо — громкое мычание коров слышалось даже сквозь тонированные стёкла.

Некоторое время ехали молча. Лишь сидевший справа от гадальщика бандит нервно ёрзал и, несмотря на сильную жару, простужено шмыгал носом.

— Э, да высморкайся ты, в натуре, — не выдержал, наконец, Мага.

Тонированное стекло мягко опустилось вниз, и простуженный, высунув голову наружу, принялся с силой дуть сквозь ноздри.

— Ай-ляззат, — удовлетворённо пробормотал он, облегчившись, и вытирая пальцами нос.

Некоторое время ехали молча. Затем водитель, придерживая руль левой рукой, начал возиться с магнитолой. Крутя ручку настройки, он пытался поймать какую-нибудь радиостанцию. Но сквозь динамики долгое время слышался лишь шум помех.

— Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем! — вдруг раздался в салоне разухабистый грубоватый голос с резким акцентом.

Заиграла эстрадная музыка. Шмыгавший носом бандит громко ухмыльнулся.

— Э, убери это, в натуре! Харам такую музыку слушать, — с раздражением прикрикнул другой.

Гадальщик узнал голос Маги.

— …когда тебя я всю целую, то забываю обо всём! — выводил певец слащавым, полупьяным голосом.

Из магнитолы нёсся местный хит.

— Э, Ибрашка, ты глухой, что ли?! — Мага возвысил голос.

Послышалось недовольное ворчание. Музыка смолкла.

— Э, вы чё, дурные, да? Грех вообще такие песни слушать, — проворчал Мага. — Нормальное есть что-нибудь? Муцураева поставь.

— Нету. Братухе диск отдал.

Опять воцарилось молчание. С мягким гулом «Джип» нёсся дальше. Судя по тряске, дорога была грунтовой.

Наконец, машина остановилась. Гадальщика снова вытащили наружу и, подхватив под руки, куда-то поволокли. Идти сам он не мог. Голые лодыжки его ног волочились по земле, и их царапала жёсткая сухая трава. Шедшие рядом вполголоса переговаривались с кем-то по глухо трещащей рации. По голосам он определил, что с ним осталось лишь четверо — пятый, водитель, высадив их, видимо уехал на машине обратно.

Шли долго. Иногда останавливались. Тогда гадальщика грубо бросали на землю и приказывали лежать, не шевелясь. Его ладони кололи репьи, а ноги бестолково елозили, ища место, где меньше колючек. От пыльной, глинистой, потрескавшейся земли несло сухим жаром.

— Закат! Закат! Я — Закарья! — монотонно вызывал кого-то по рации Мага.

После короткого отдыха гадальщика поднимали и тащили дальше:

— Давай! Пошли!