Читать книгу - "Тигры в красном - Лайза Клаусманн"

Казалось, утекли часы, прежде чем с лестницы донеслись нетвердые шаги. Вслушиваясь в свое дыхание, я попытался успокоить разум, как делал это много раз прежде. Когда она поравнялась с часами и свернула в коридор, я выскользнул из укрытия и двинулся за ней. Она обернулась. И по сей день не понимаю почему. Она ведь не могла меня слышать. И все же — вот они, мы. Я стою, вскинув руки с мешком, она — нахмурив брови, пытается понять, что происходит.

Я был так близко к ней.

— Что ты делаешь, Эд?

Почему-то она это прошептала, точно мы с ней делились секретом.

Я подумал: сейчас, сейчас. Она не успеет закричать.

Но вместо этого сказал:

— Вы. И Тайлер.

Глаза у нее слегка расширились — она поняла. И отпрянула от меня. Я бросился к ней. Все пошло совсем не так, как я планировал; все, абсолютно все пошло неправильно. Но у меня не оставалось выбора, я мог только продолжать.

Я схватил ее, пережал рукой шею и попытался развернуть к себе спиной. Она боролась, она была сильная, а я не рассчитывал на сопротивление. Развернув все-таки ее, я зажал ей рот ладонью. Она вцепилась ногтями мне в руку. Второй рукой я встряхнул пластиковый пакет. Кровь колотила у меня в ушах. Я потащил ее к лестнице, каблуки ее туфель скребли по полу. Я запаниковал. Нужно все сделать быстро. Я сдавил ей шею локтем, собираясь надеть на голову пакет. Она влажно, с хлюпаньем хрипела под моей рукой.

Каким-то образом я все-таки исхитрился нахлобучить пакет ей на голову и стянуть его вокруг шеи. Она шумно втягивала в себя пластик. Я почти справился.

И вдруг что-то обхватило мою шею. Чья-то рука сдавила горло. Пришлось отпустить ее. Я понял, что все кончено. Я потерпел неудачу.

Тетя Ник выскользнула из моих объятий, зашлась в кашле где-то внизу. Раздался шорох пакета.

— Ник.

Это был голос дяди Хьюза.

Я не видел ее, потому что голова моя была запрокинута назад, но она прохрипела снизу:

— Я жива.

Дядя Хьюз развернул меня к себе. Драться с ним или просить о пощаде было бесполезно. Я сразу понял это по его лицу. Я думал о Дейзи, о том вечере, когда показал ей место, где была убита горничная, о наконечнике стрелы и о том, как Елена Нунеш пыталась поведать нам свои секреты, перед тем как умерла. Теперь моя очередь.

— Тайлер, — сказал я.

Дядя Хьюз посмотрел мне прямо в глаза.

И столкнул с лестницы.

Мать читает мне. Она это делает каждую неделю, читает газету, новости — точно я не только парализован и нем, но еще и слеп.

Она читает примерно с час, а потом уходит. Сегодня я слушаю об антивоенных демонстрациях в Чикаго. Им пришлось вызывать национальную гвардию, городу это обойдется примерно в 150 000 долларов. Газеты пишут о «Днях ярости».[54]Мне это неинтересно. Я не слышал ничего интересного уже целый год. С той самой ночи.

Вдруг мать говорит:

— О, чуть не забыла тебе рассказать, у нас в доме приключилась драма.

И я решаю, что, может, мне наконец-то повезет.

Она откладывает стопку газетных вырезок.

— Дейзи приезжала на уик-энд. Я тебе рассказывала? Думаю, я говорила тебе на прошлой неделе, что она приезжает. И угадай, кто к нам заявился? Тайлер. Примчался из города. А как ты знаешь, от него не было ни слуху ни духу с тех самых пор, как они расстались.

Мать придвигает кресло поближе. Она не хочет, чтобы медсестры полоскали потом наше грязное белье.

— Понятия не имею, как он прознал, что она приехала, но вот он во всей красе, сидит перед домом в этой дурацкой машине. Я, конечно, сообщила Дейзи, и, дорогой, не поверишь, что она сделала. Помчалась в подвал и вернулась с сумкой, полной теннисных мячей, и своей ракеткой. У меня аж дух перехватило от предвкушения.

Она и сейчас чуть не задыхалась.

— Так вот, выходит она на крыльцо и окликает его по имени. И, когда он уже было собрался выйти из машины, она достает из сумки мяч и аккуратно так, со всей силы запускает в машину. А с меткостью у нее все хорошо, надо отдать ей должное.

Я вижу, как от смеха у матери в глазах набухают слезы.

— Ну, он, конечно, давай кричать. А Дейзи знай себе продолжает, один мяч за другим, до тех нор, пока у него не остается выбора, кроме как убраться отсюда или остаться без лобового стекла. Ох, Эд, я чуть не рыдала от смеха. Тут она возвращается в дом и видит меня. Я немного огорчилась, потому что не хотела, чтобы она думала, будто я считаю ее сердечные страдания смешными. Я ведь говорила тебе, какая несчастная она была с тех пор, как он ее, бедняжку, бросил. А она смотрит на меня и выдает: «Ну, тетя Хелена, думаю, это ему недешево встанет». Смеется и добавляет: «Адовы колокольчики» — как она любила говаривать в детстве. Должна сказать, дорогой, никогда я не любила эту девочку так сильно, как в тот момент.

Мать рассказывает, а я чувствую, как напрягаются мускулы моих щек, и понимаю, что улыбаюсь. Мать вытирает глаза и смотрит на меня:

— О, ты улыбаешься. Вот так сюрприз.

Она собирает свои вещи и целует меня в щеку, а я думаю, может, в конце концов, я и не прочь послушать новости.

Лежа в темноте возле лестницы, я слушал их голоса. Должно быть, я отключился, но в какой-то момент сознание вернулось.

— Ох, Хьюз, — хрипела тетя Ник. Должно быть, я повредил ей горло. — О боже.

Послышался плач. Мне было холодно.

— Нужно вызвать «скорую».

И тут я увидел ее. Она сидела рядом со мной и, наверное, тормошила меня, но я не чувствовал ее руку.

— Эд? Эд, ты меня слышишь? Хьюз, принеси одеяло.

— Я думаю…

Но больше он ничего не сказал — должно быть, ушел. Но вскоре появился, вышел из тени и что-то поднял надо мной, и у меня возникла странная мысль, будто меня хоронят.

— Он меня не слышит, — сказала тетя Ник. — Ты позвонил?

— Позвонил.

Издалека донеслись шаги.

Ник прошептала:

— Господи, что мы скажем Хелене?

— Послушай меня. — Дядя Хьюз говорил очень медленно. — Он ходил во сне и упал с лестницы. Мы с тобой спали, услышали шум и вышли посмотреть. Ты поняла?

— Да.

Какое-то время ничего не происходило, но затем краем глаза я уловил какое-то движение. Я моргнул.

— Хьюз. — Это снова была тетя Ник. — Выслушай меня… я пыталась тебе сказать.

В ее голосе была настойчивость.