Читать книгу - "Ночной дозор - Сара Уотерс"

– Вам страшно?

– Да! Кто угодно может напасть из темноты.

– Раз мы никого не видим, нас тоже не видят. К тому же мы, вероятно, сойдем за парня с девушкой. На прошлой неделе я вышла в этой куртке и кепке, так одна шлюха, стоявшая в дверном проеме, сочла меня парнем и показала грудь – подсветила фонариком. Это было на Пиккадилли.

– Боже мой!

– Да. Знаете, как странно выглядит одна грудь, высвеченная в темноте!

Джулия замедлила шаг и махнула фонариком:

– Вот церковь Святого Клемента из детских стишков. Наверное, вон туда, к берегу Темзы, приносили апельсины и лимоны.

Хелен вспомнила апельсин – утренний подарок от Кей. Но сейчас утро и Кей казались страшно далекими.

Они были по другую сторону этого безумного, невероятного пейзажа.

Пересекли дорогу.

– Где мы сейчас?

– Наверное, это Истчип. Уже почти пришли.

– Почти пришли – куда?

– Всего лишь к очередной церкви. Вы разочарованы?

– Я думаю, сколько обратно добираться. Теперь уж нам точно глотки перережут.

– Какая вы бояка! – Джулия прошла чуть вперед и втянула Хелен в узкую брешь между двумя зданиями. Она что-то пробормотала – то ли «Айдел-лейн», то ли «Айдл-лейн».[46]– Нам туда.

Хелен уперлась.

– Там слишком темно!

– Да тут совсем рядом.

Рука Джулии соскользнула с локтя Хелен к ее ладони, сжала пальцы и повела по уклонистой тропке, а чуть погодя дала знак остановиться. Взметнулся луч фонарика, и в его пляшущем свете Хелен различила абрис башни, изящной и высокой, с острым тонким шпилем, поднявшимся над арочными контрфорсами, а может, всего лишь пробоинами от бомб, ибо лишенная крыши церковь была выпотрошена и искорежена.

– Сент-Дунстан-Ист, – тихо сказала Джулия, глядя вверх. – После Большого пожара тысяча шестьсот шестьдесят шестого года ее заново отстроил Рен,[47]как и большинство здешних церквей. Говорят, в этом проекте ему помогала дочь Джейн. Вроде бы сама укладывала последние камни наверху, потому что каменщик струхнул. Когда убрали леса, она легла здесь внизу, демонстрируя уверенность, что башня не рухнет... Я люблю здесь бывать. Представляю, как Джейн с кирпичами и мастерком взбиралась по ступеням башни. Наверняка, она была крепышом, хотя на портретах ее изображают бледноликой и хрупкой. Побудем здесь минутку? Вы не очень замерзли?

– Нет, ничего. Только внутрь не пойдем.

– Нет-нет, здесь постоим. Если держаться в тени, никакой разбойник или головорез нас ввек не разглядит.

Не разнимая рук, они обошли башню вокруг, ориентируясь по разбитому ограждению и осторожно нащупывая дорогу в искореженной земле. Каждая дверь в башню имела крыльцо из трех-четырех вытертых каменных ступеней; возле одной они присели. От камня исходил ледяной холод. Черные двери и стены совсем не отражали света, и Хелен едва различала Джулию в ее темной кепке и куртке.

Но уловила движение ее руки, когда та нырнула в карман и достала термос. Услышала влажный чмок пробки, покинувшей стеклянное горлышко. Джулия передала термос, Хелен поднесла его ко рту. Терпкое красное питье отыскало дорогу к губам и точно огнем опалило язык. Хелен глотнула, и почти сразу напряжение отпустило.

– Мы будто единственные, кто уцелел в городе, – прошептала она, возвращая флягу. – Как вы думаете, здесь привидения водятся?

Джулия сделала глоток. Отерла рот.

– Может, бродит призрак Самуэля Пипса.[48]Он захаживал в эту церковь. Однажды здесь на него напала парочка грабителей.

– Не будь я пьяной, слушать бы такого не стала.

– Что-то вы быстро опьянели.

– Я уж до этого была пьяной, только не признавалась. Ладно, у меня день рожденья, имею право.

– Тогда мне тоже следует напиться. Что за радость надираться в одиночку?

Они выпили еще и посидели молча. Потом Хелен очень тихо запела:

Лимоны-апельсины! – звонят у Клементины.

Оладьи с утра! – звонят у Петра.

– Какие дурацкие слова, правда? – сказала она, оборвав пение. – Вот уж не думала, что еще их помню.

Ваша карта бита! – звонят у Маргариты.

Играем без обмана! – звонят у Иоанна.

– Вы мило поете, – сказала Джулия. – А про святую Елену там ничего не говорится?

– Кажется, нет. А что тогда прозвонили бы колокола?

– Вот уж не знаю. Может, «большие перемены»?

– Или «тюремные стены»... Как насчет святой Иулии?

– По-моему, такой святой вообще нет. И потом, она не рифмуется. Разве что, с чем-нибудь странным, вроде ульи.

– Пожалуй, вы самый не странный человек из всех, кого я встречала, Джулия.

Они говорили тихо, привалившись к черной башенной двери и повернувшись друг к другу. Когда Джулия рассмеялась, Хелен ощутила волну ее дыхания, теплого, пахнущего вином и чуть кисловатого от табака.

– Вам не странно, что по темноте вас притащили к руинам церкви? – спросила Джулия.

– Это чудесно.

– Выпейте еще вина, – усмехнулась Джулия.

Хелен покачала головой. Сердце колотилось в горле. Очень высоко и сильно, не давая сглотнуть.

– Я больше не хочу, – тихо проговорила Хелен. – Вообще-то, Джулия, я боюсь быть пьяной, когда я с вами.

Ей казалось, что не понять смысла ее слов нельзя, что они проникли сквозь тонкую, но упругую перепонку, прорвали ее, и теперь хлынет лавина неуправляемых чувств... Но Джулия вновь засмеялась и, видимо, отвернулась, потому что ее дыхание больше не касалось губ Хелен; когда она заговорила, голос ее звучал задумчиво и отрешенно:

– Как странно, ведь мы так мало знаем друг друга. Когда три недели назад мы пили чай у станции «Марилебон» – помните? – я бы в жизни не подумала, что буду вот так с вами сидеть...

– Почему вы тогда меня окликнули, Джулия? – помолчав, спросила Хелен. – Почему пригласили выпить чаю?