Читать книгу - "Сто тайных чувств - Эми Тан"

Совершенно обессилев, я сажусь на землю и начинаю хныкать. К чертовой матери все это, я вызываю такси. Ну и дура! Неужели я и вправду поверила, что могу поднять руку, остановить машину и уехать? Все, на что я способна в случае опасности — заплатить по счетчику, сколько потребуется? Почему бы тогда не лимузин? Я схожу с ума, это факт!

«Саймон! Кван!» — кричу я и, слыша панику в собственном голосе, начинаю паниковать еще больше. Я пытаюсь идти быстрее, но мое тело словно налилось свинцом. Я натыкаюсь на одну из статуй, камни, обрушившись, ранят мне плечо. И в ту же секунду весь ужас, копившийся внутри, вырывается наружу, и я начинаю рыдать как дитя. Я не могу идти, не могу думать. Опускаюсь на землю и обхватываю себя руками. Я заблудилась! Они тоже заблудились! Мы все стали пленниками этой жуткой долины. Мы все здесь умрем, и наши тела сгниют, а потом окаменеют, превратятся в безликие статуи. Пронзительные голоса вторят моим рыданиям. Это песни пещер — песни печали и разочарований.

Я затыкаю уши, закрываю глаза, силясь избавиться от этого наваждения. Ты можешь остановить это, говорю себе. Я изо всех сил пытаюсь поверить в следующее: когда в моей голове лопнет туго натянутая струна, я освобожусь от страхов, и моя душа, покинув тело, легко воспарит в небеса. Вот, значит, как становятся психопатами — просто рвут струны, и все… Я словно в одном из занудных шведских фильмов, герои которого замедленно реагируют на очевидную иронию. И вдруг начинаю хохотать как помешанная: до чего я, должно быть, смешна! Как глупо умирать здесь! И Саймон никогда не узнает, как я разнервничалась. Он был прав. Я истеричка!

Кто-то хватает меня за плечи, и я ору не своим голосом. Это всего лишь Кван. Она очень встревожена.

— Что такое? С кем ты говорить?

— Господи! — Я вскакиваю на ноги. — Я заблудилась. Думала, ты тоже… — я лепечу нечто невразумительное, шмыгая носом и прерывисто дыша, — где мы, а? Мы потерялись?

— Нет-нет-нет, — отвечает Кван.

Я замечаю, что она держит под мышкой деревянный ящичек, похожий на старинную шкатулку для украшений.

— Что это?

— Шкатулка. — Протянув мне свободную руку, Кван помогает мне подняться. Ноги у меня стали ватными.

— Вижу, что шкатулка!

— Вон туда, — она показывает локтем. Она еще ни слова не сказала о Саймоне. Она так непривычно серьезна, даже слегка задумчива. У меня внутри все сжимается в предчувствии плохих новостей.

— А ты видела…

Кван молча обрывает меня, едва качнув головой. Я облегченно вздыхаю, а потом я испытываю разочарование. Интересно, какие чувства нахлынут на меня в следующую минуту. Наш путь лежит мимо странных статуй.

— Откуда у тебя эта шкатулка?

— Нашла.

— Неужели? — взрываюсь я. — А я-то думала, ты купила ее в «Мэйсис»!

— Это моя шкатулка, я спрятать ее много лет назад. Уже говорить тебе. Давно хотеть тебе показать.

— Извини. Я слегка не в себе. А что внутри?

— Мы подняться туда, открыть и посмотреть.

Мы идем молча. Страх отступает по мере того, как пейзаж становится более приветливым. Свежий ветер дует в лицо. Еще недавно с меня градом катил пот, а теперь я замерзаю. Дорога все такая же ухабистая и неровная, но я больше не чувствую необычно сильного притяжения. Я ругаю себя за то, что позволила себе столь нелепые мысли. У меня был приступ паники, только и всего. Меня испугали камни.

— Кван, что это?

Она останавливается и оглядывается.

— Что?

Я показываю на одну из груд.

— Камни, — отвечает Кван и шагает дальше.

— Вижу, что камни. Как они сюда попали, для чего? И вообще что все это значит?

Она опять останавливается, окидывая взглядом ущелье.

— Это тайна.

Волосы у меня встают дыбом. Я пытаюсь делать вид, что мне все равно:

— Ладно тебе, Кван! Это могилы? Это что, кладбище? Мне-то ты можешь сказать!

Она приоткрывает рот, но затем на ее лице появляется упрямое выражение.

— Сказать тебе позже. Не сейчас.

— Кван!..

— Когда мы вернуться, — она показывает на небо, — скоро стемнеть. Видишь? Нельзя терять время болтать, — и мягко добавляет, — может, Саймон уже вернуться…

Мое сердце подпрыгивает от волнения. Уверена, она знает больше, чем я. Я думаю об этом, пока мы карабкаемся вверх, огибая валуны, потом вниз, в ущелье, потом мимо глубокой расселины. Вскоре мы оказываемся на узкой тропе, ведущей наверх. Я вижу стену и туннель.

Я ползу впереди Кван. Сердце бухает как молот. Уверена, что Саймон уже там. Силы небесные дадут мне еще один шанс все исправить. На вершину я взбираюсь задыхаясь. У меня кружится голова, а по щекам текут слезы облегчения. Я так остро ощущаю первозданность этого места, чистоту любви!

А там… Рюкзак, примус, мокрая куртка — все осталось на своих местах, и ничего больше. Меня снова охватывает страх, но я все еще цепляюсь за спасительные мысли о любви и верности. Я подхожу к другому выходу из туннеля. Саймон там, он должен быть там.

Но на уступе никого, только ветер налетает порывами. Я прислоняюсь к стене и сползаю на землю, охватив руками колени. Поднимаю голову. Надо мной стоит Кван.

— Я никуда не пойду, — говорю я, — пока не найду его.

— Знаю. — Она садится на шкатулку, открывает рюкзак, достает банку чая со льдом и две консервные банки — одну с орешками, другую — с фасолью в томатном соусе. Открывает орешки и протягивает мне.

Я качаю головой.

— Тебе незачем здесь оставаться. Тебе ведь надо готовиться к похоронам Большой Ма. Со мной все будет в порядке. Саймон наверняка скоро придет.

— Я останусь с тобой. Большая Ма уже сказать мне, отложить похороны два-три дня, хорошо. Будет больше времени приготовить покушать.

Меня вдруг озаряет:

— Кван! А давай спросим Большую Ма, где сейчас Саймон! — Брякнув это, я осознаю всю степень своего отчаяния. Так ведут себя родители умирающих детей. Они обращаются к экстрасенсам и целителям, — к кому угодно, пока остается хоть капля надежды.

Кван смотрит на меня с такой нежностью, что мне становится ясно, что я жду от нее слишком многого.

— Большая Ма не знает, — тихо отвечает она по-китайски. Потом снимает крышку с примуса и зажигает его. Из отверстий, шипя, вырываются синие язычки пламени.

— Люди Йинь не могут все знать, — продолжает она по-английски, — не так, как ты думать. Иногда они заблудиться, не знать, куда идти. Вот почему они так часто возвращаться. Искать, спрашивать: «Где я потерять себя? Куда я теперь идти?»

Я рада, что она не видит, как мне плохо. Свет, падающий от примуса, освещает нас как две неясные тени.