Читать книгу - "Йогиня. Моя жизнь в 23 позах йоги - Клер Дедерер"

Изабель приехала в гости на своей игрушечной машинке. Она путешествовала на другой конец страны с передвижной выставкой — путь ее лежал в Канзас-Сити, а затем в Остин. Картины и скульптуры везла служба доставки.

Я стояла на крыльце и ждала ее, устремив взгляд в поле, туда, где начиналась горная дорога. Машина Изабель петляла вдали.

Она вышла из машины — высокая, красивая, энергичная. Она всегда вызывала у меня легкую неуверенность в себе. Мы сразу поднялись на крышу и сели пить пиво.

— Мы хотим остаться, — призналась я.

Изабель засмотрелась на горы:

— Хорошо. А то меня уже достали твои жалобы на жизнь в Сиэтле.

— Знаю. Я сама себя достала. Но здесь мне нравится. Здесь я чувствую себя свободной.

— Свободной от чего? То есть я тебя понимаю — как тут не быть свободной… — Она обвела рукой пейзаж, и мы рассмеялись, глядя на безграничные пространства — двадцать миль чистого горного воздуха вокруг. — Но что мешало тебе быть свободной?

— Ммм… Сиэтл. Мои родственники, наверное. — Я призналась, как счастливы мы были, проводя больше времени только вчетвером.

— Как твои родственники могут мешать? Я тут с твоей мамой встретилась в супермаркете.

— В каком?

— «Кью-эф-си», около университета. — Это был дорогой супермаркет рядом с маминым домом.

— А ты там как оказалась?

— Роковая ошибка, — голосом робота ответила она.

— Да уж.

— Так вот, не понимаю, как ты не скучаешь по маме? Она у тебя такая классная!

— Хм…

Мы поехали в Боулдер. Прошлись по улицам, где гуляли красивые дети, мимо симпатичных маленьких магазинчиков. Вдоль реки — вполне себе городской реки, где, тем не менее, водилось много рыбы, — такое вот несоответствие. Мимо дорогой натуропатической аптеки, бутика, где продавали бумагу ручной работы, и четырех лавочек антикварной садовой мебели. А потом поднялись по старинной деревянной лестнице на террасу «Кухни», моего любимого бара.

Изабель развалилась на роскошном шерстяном пуфе. Заказала виски и стала помешивать его крошечной палочкой.

— Ты не можешь здесь остаться, — вдруг серьезно проговорила она.

— Почему?

— Потому что тут всё не по-настоящему. Слишком уж мило, слишком красиво всё. Как на морском курорте, только тут у вас не море, а горы и эзотерика. Весь твой Боулдер — одни миленькие магазинчики. И всё. Симпатичные магазинчики и тибетские флажки. Можешь не возвращаться в Сиэтл, но только не переезжай сюда.

Мы заказали сырную тарелку (с инжиром!), и разговор зашел о Лизе. Та по-прежнему жила отдельно, но порвала с Карлом, по-прежнему была помешана на йоге. Ох. Сколько интересного я пропустила здесь, в горах.

Изабель осталась еще на день. Мы пили и бродили по горам. Я удивлялась, откуда у нее столько энергии.

Утром следующего дня она укатила на своей крошечной машине. Был солнечный прохладный день, самое начало зимы. Перед ее отъездом она сфотографировала нас с Брюсом на крыльце дома, мы стояли обнявшись на солнцепеке. На этой фотографии мы кажемся очень старыми и очень счастливыми. Потом мы прошагали четверть мили до дороги, чтобы забрать газету из почтового ящика. Без пальто, в одних футболках. Мы превратились в местных жителей — перестали чувствовать холод.

— Она такая классная, — сказал Брюс, когда мы вернулись домой.

Он начал готовить свои фирменные гренки с яйцом, от которых вонь потом стояла по всему дому. Брюс относился к той категории худых людей, кому в течение дня постоянно требуются все новые и новые дозы калорий. Я сделала себе хлопья с молоком.

— Она говорит, нам нельзя здесь оставаться, — заметила я. — Мол, Боулдер — как морской курорт, только с тибетскими флажками.

Он рассмеялся:

— Так и есть. Но разве смысл всего этого предприятия не в том, что нам плевать, кто что думает?

— Да. Но она в чем-то права. И я так по ней скучаю.

— Мне кажется, — сказал он, — если мы останемся здесь навсегда, то будем очень скучать по нашим друзьям. И родным. Тут прекрасно, не спорю. Но тоже не идеал.

— Не идеал. И я соскучилась по родным. По другим родным.

— Хорошо, что теперь ты эти два понятия разделяешь, — с улыбкой проговорил он.

— Но что, если мы вернемся домой и опять станем несчастными? Может, все проще, чем мы думаем. И мы счастливы здесь просто потому, что тут солнце.