Читать книгу - "О, Мари! - Роберт Енгибарян"

– Двадцать тысяч долларов, шесть тысяч фунтов вы уже забрали, еще десять тысяч франков и семь тысяч немецких марок.

– Короче, курс мы не знаем. Ты должен Азату тридцать пять тысяч долларов?

– Нет, тридцать три с половиной, остальное мне причитается за обмен.

– Смотри, как чирикает! Ожил, подлец, как речь пошла о деньгах. Биф, я забираю чуть больше тридцати пяти, остальное твое. Забирай и исчезни, чтобы завтра тебя в городе не было. А пистолет заберем и составим акт, подпишешь и ты, и девушка. Потом я с вас возьму короткую объяснительную, что ты добровольно вернул нам деньги. Пока между нами всё, но если начнешь петь, эти документы с пистолетом представлю прокурору. Ясно? Рафа, вот фотоаппарат, сними меня с улыбающимся Бифштексом, как он радостно выполняет акцию гражданской сознательности и передает мне деньги. А сейчас с Викой вместе фотографируй. Биф, ты меня понял? Завтра исчезни, чтобы я тебя не видел, и не вздумай выступать или обращаться к авторитетам. Тогда у меня руки будут развязаны, и за твою жизнь я не ручаюсь.

– Разрешите спросить, товарищ прокурор, вы лишили меня голоса, или я могу еще говорить?

– Заканчивай клоунаду, Рафа, пошли.

– А мне здесь очень даже нравится, просто этот плачущий мужчина портит общую радостную картину! Я тоже принадлежу к стану победителей и как истинный джентльмен предпочитаю деньгам это прелестное невинное создание. Одевайтесь, моя Дульсинея, ваш паспорт пока останется у меня, вдруг этот нехороший человек его украдет. Скажите, моя прелесть, этот низкий человек оплатил вам ваши романтические услуги?

– Вика, этот великий артист спрашивает, Бифштекс отдал вам причитающиеся деньги?

– Ну так, по мелочи.

– Во сколько вы оцениваете вашу дружбу с ним?

– Авиабилет до Москвы – тридцать пять рублей, еще сорок, пока не получу стипендию…

– Подожди, Давид, эта светлая душа стесняется таких грубых, материальных отношений. Думаю, одна тысяча рублей – достаточное, хоть и скромное, возмещение ее усилий. Так вот, мразь, я забираю оставшиеся деньги, завтра проверю, улетел ли ты, насчет остального – включи свою фантазию. Давид, курс валюты скачет, забери еще две картины в качестве гарантии от неожиданностей. Мало ли их в нашей жизни! То банки рушатся, то валюта падает в цене. Выйди на минутку, хочу два слова сказать.

– Рафа, на хрена нам эти картины? Деньги забрали и всё.

– Да нет, француз, нам надо провентилировать такой невинный вопрос, как покупка картин через комиссионный магазин. Интересно, что выкинет этот подлец и кто выйдет его опекать. И вообще, исчезнет он или…

– Ладно, раз чувствуешь какую-то опасность, давай включим перестраховочные варианты.

* * *

Мы вернулись в спальню.

– Биф, продашь мне эти два Башинджагяна?

– Дав, возьми лучше Айвазовского.

– Слушай, нечестный человек и недостойный член советского общества, завтра в двенадцать тридцать ты будешь на углу улицы Амиряна, подойдешь к Минасу Ленинаканскому, товароведу комиссионного магазина, и оформишь сдачу этих двух Башинджагянов для продажи по нормальной цене, после получишь свой паспорт. Годится?

– Дав, верни хотя бы записную книжку! Там телефоны серьезных людей, они мне по работе нужны.

– Ну нет, я еще буду изучать, какие там номера, с кем ты работаешь. Возможно, найду много интересного для себя.

– Пожалуйста, хочешь, возьми японский магнитофон, только записную книжку верни!

– Верну, когда изучу. Уверен, что найду что-то, о чем даже не догадываюсь. И вообще, нечего оскорблять нас такими предложениями, будто мы грабители. Мы берем только то, что ты украл.

Неожиданно резким движением Бифштекс попытался отнять у меня записную книжку. Завязалась небольшая потасовка, но быстрый удар в голову отправил Бифштекса на пол.

– А, черт, теперь придется задержаться, пока придет в себя…

– Ничего, сейчас приведем его в чувство. Дав, держи за ноги, потащили в ванную….

После холодного душа Бифштекс пришел в себя.

– Ну что, успокоился? Все нормально? Жив, невредим? Кроме твоего наворованного, мы ничего не взяли, а вот блокнот останется у меня. Я так хочу. Может, и правда что-нибудь там найду. Пошли, Рафа.

– Постой, девушка с нами. Она – мой трофей.

– Да ладно, я думал, ты шутишь! Ты и впрямь, что ли, чокнутый?

– С такими серьезными чувствами, как любовь с первого взгляда, я не шучу.

– Вика, ты хочешь с ним идти? Решай сама.

– Ну, да. Он же советский офицер, показал свое удостоверение, обещал помочь вернуться домой и дал большую сумму денег… Да и паспорт мой у него.

– Ну что ж, поехали. И помни, Биф, чистая совесть – залог спокойного сна.

Оставив Бифштекса на полу в ванной комнате, мы вышли из квартиры.

С рассветом я уже был дома. Дверь открыла Мари в ночной рубашке.

– Ты что тут делаешь? – удивился я.

– Как видишь, тебя жду. Дома не могла оставаться. Слава Богу, ты вернулся!

– Давай поспим хоть несколько часов, уже почти утро. Потом пойду на работу, хоть и с опозданием. Не хочешь спросить, удачно ли завершилась моя миссия?

– Догадываюсь. Тебе удалось забрать деньги? Надеюсь, без крови?

– А почему тон такой невеселый?

– Потому что это означает, что мои родители теперь точно уедут.

– Но это огромные деньги! Стоимость вашего дома и всего проданного имущества…

– К сожалению, да, у каждого свой выбор. Мы не смогли убедить друг друга в своей правоте. Главным инициатором является мама, и это понятно, ей все здесь чуждо. Папа мечется между нами. Ну ладно, пошли спать, жизнь расставит все по местам. Будь что будет.

* * *

Я уже собирался выйти из дома, когда зазвенел телефон. Голос Рафы был радостным и бодрым.

– Представь, мне вообще ночью не дали спать, в семь тридцать уже вызвали в управление. И знаешь, почему?

– Ну?

– Что «ну», фраер прокурорский, твои друзья-похитители, они же колхозники, запели! Ты даже представить не можешь, как интересно было слушать их чириканье!

– И что, кто заказчик?

– Увы, это оперативная тайна, узнаешь, когда дело будет официально передано прокуратуре. Я, как законопослушный сотрудник республиканского управления уголовного розыска, не имею права сообщать тебе об этом.

– Тогда зачем звонишь?

– Чтобы ты знал: советская милиция не спит, стоит на страже интересов нашего гуманного общества.

– Ты что, покурил с утра? Что за веселье? Ах, да, девушка, как ее… Виктория, так, что ли? Она с тобой?

– Она, чистая и довольная после горячего душа и двух рюмочек коньяка, видит во сне заснеженные подмосковные леса.