Читать книгу - "Великолепные руины - Джесс Уолтер"

Такие прекрасные и такие трагические судьбы…

Клэр Сильвер угрожает Майклу уволиться, если он не оставит семью Дебры «Ди» Морган в покое. В итоге они договариваются, что делают фильм «Фронтмен» по сценарию Лидии. Историю о музыканте, лидере рок-группы, наркомане, которого жизнь основательно потрепала, но он все же возвращается к своей подруге и умирающей матери. Бюджет фильма составляет всего шесть миллионов долларов, но голливудские студии отказываются его финансировать, и Майкл Дин оплачивает съемки из своего кармана (хотя Клэр об этом и не догадывается). Он приглашает сербского арт-хаусного режиссера. Режиссер переписывает сценарий, от первоначальной истории мало что остается, вернее, от той части истории, которую он не поленился прочитать. Музыкант теперь гораздо моложе и гораздо симпатичнее. И конфликт у него не с матерью, потому что режиссеру очень хочется поведать всему миру о своих тяжелых взаимоотношениях с отцом (тот живет в далекой Сербии и очень осуждает сына за выбор профессии). Подружка музыканта из сценаристки, ухаживающей за больным отчимом, превращается в художницу из Детройта. Художница эта учит черных детишек из неблагополучных семей рисованию. Саундтрек теперь тоже другой. А все потому, что в штате Мичиган большие налоговые льготы на съемки, этим грех не воспользоваться малобюджетной картине. В финальной версии (Пата теперь зовут Слейд) главный герой не ворует у матери и не изменяет своей девушке. О кокаине уже и речи нет, Слейд – простой безобидный алкоголик и вред наносит исключительно себе (Майкл и режиссер дружно сходятся на том, что героя надо бы сделать посимпатичнее). Изменения вносят по одному, не сразу. Так в холодную ванну понемногу добавляют горячей воды. Клэр каждый раз убеждает себя, что все самое важное они сохранили, и в конце концов даже гордится своей первой продюсерской работой. Ее папа говорит, что смотрел фильм и плакал. «Фронтмен» показывают на нескольких кинофестивалях, в Торонто он получает приз зрительских симпатий. И критика на него хорошая, и в иностранный прокат его берут, так что Дин даже отбивает свои вложения. «Я прямо сру деньгами в последнее время», – говорит по этому поводу сам Майкл в интервью «Нью-Йоркеру». «Оскара» картина не получает, но зато трижды номинируется на фестивалях авторского кино. На торжественную церемонию Майкл не приходит, он в этот момент находится в Мексике, залечивает раны после развода – ему делают инъекции гормона, замедляющего рост. Клэр с воодушевлением готовится принять награду. На вручение премий она прибывает вместе с Дэрилом. В дешевом темно-синем смокинге он просто ослепителен. К сожалению, приз получает другой фильм. Но это ничего, зато после церемонии Клэр и Дэрил занимаются сексом в лимузине, и Клэр уговаривает водителя заехать в «KFC», чтобы купить целое корыто вкусных куриных…

На деньги, полученные от Майкла, Шейн Вилер снимает домик в Сильвер-Лейке, неподалеку от Лос-Анджелеса. Дин находит ему работу на канале «Биографии». Шейн пишет сценарий для реалити-шоу под названием «Голод» (о людях, страдающих от анорексии и булимии). Шоу выходит очень грустным, даже Шейну оно не нравится, не говоря уж о зрителях. Тогда Майкл переводит его в программу «Великие битвы», где известные сражения воспроизводят при помощи компьютерной графики. Историческую науку тут превращают в «стрелялку» вроде «Квейка», и ведущий произносит текст в стиле спортивного репортажа. На шоу работают три сценариста, включая Шейна. Все пишется на современной фене: «По ходу, сейчас спартанцы со своими пацанскими понятиями ответят за базар». Шейн снова подкатывает к Клэр, но та вроде вполне довольна своим парнем (Шейн с ним знакомится и быстро понимает, что смотрится на фоне Дэрила бледновато). Он отдает Сандре деньги за машину и добавляет еще чуть-чуть, но отношения к нему бывшей жены это не меняет. Как-то вечером после работы Шейн приглашает выпить ассистентку режиссера по имени Вайли. Ей двадцать два года, и она быстро завоевывает его сердце, потому что считает Вилера гениальным и даже делает на попке татуировку «Действуй».

В Сэндпойнте Пат Бендер просыпается в четыре часа утра. Он заваривает кофе и идет на улицу, в предрассветную полутьму. Ему нравится начинать работать, еще не проснувшись по-настоящему, тогда у дня появляется ритм. Все что угодно, лишь бы руки были заняты. Пат подрезает кусты, рубит дрова или шкурит и подкрашивает доски на переднем крыльце, или на заднем крыльце, или в сарае, или снова на переднем крыльце, шкурит и подкрашивает, шкурит и подкрашивает. Десять лет назад он бы назвал такое занятие сизифовым трудом, а вот теперь ждет не дождется, когда можно будет выпить кофе, надеть рабочие ботинки и выйти на темный двор. Побыть одному, наедине с утренней тишиной. Потом они с Лидией едут в город и он мастерит декорации для детского спектакля. Ди научила Лидию, как содержать театр: надо поставить детскую пьесу со множеством персонажей и пригласить играть в ней детишек посимпатичнее. Тогда богатенькие горнолыжники и обутые в шлепанцы жители окрестных деревень, желающие насладиться талантом собственных чад, раскупят все билеты. Вырученные деньги можно потратить на постановку чего-нибудь настоящего, «на искусство». Да бог с ним, с капитализмом в действии, ведь детские представления и правда получаются «очень милыми», и Пату, если честно, они нравятся куда больше серьезной взрослой нудятины. Участвовать в новых спектаклях он соглашается не чаще чем раз в год. И только в тех, что предлагает ему Лидия. Следующим будет «Настоящий Запад» Сэма Шепарда. Киту там тоже дали роль. Лидия счастлива как никогда прежде. Пат отказался продавать права «на жизнь» зомбо-продюсеру и – очень вежливо, разумеется, – посоветовал ему «валить отсюда на хрен». И все-таки этот урод умудрился купить права на пьесу Лидии. «Фронтмена» Пат смотреть отказывается. Все кругом говорят, что сценарий очень сильно переработан, что сходства с его жизнью почти никакого, и он несказанно этому рад. Сейчас ему куда приятнее пребывать в безвестности, чем быть знаменитым неудачником. Деньги за сценарий Лидия мечтает потратить на путешествия. Может, они и поедут куда-нибудь, но Пат легко представляет, что останется в Сэндпойнте навсегда. У него есть кофе, и утренний ритуал, и работа по дому, и спутниковая «тарелка» – девятьсот каналов на любой вкус. Пат смотрит все фильмы с участием отца в хронологическом порядке (уже добрался до шестьдесят седьмого года, «Комедиантов»). Ему доставляет странное, извращенное удовольствие находить в отце собственные черты. Правда, Пат еще не видел фильмов Ричарда периода упадка. Вот от них радости, наверное, будет мало. Лидия тоже любит смотреть картины с Бёртоном, только она постоянно дразнит Пата: «Слушай, какие знакомые ноги! А, точно, я же их сегодня в постели видела!» Милая Лидия! Благодаря ей разрозненные кусочки бытия превращаются в счастливую жизнь. Но бывают дни, когда Лидии, кофе, работы по дому, озера и фильмов с участием Ричарда Бёртона Пату недостаточно. Тогда его корежит, реально корежит от непреодолимого желания снова увидеть беснующийся зал, посадить девчонку себе на колени, положить на стол перед собой зеркальце с дорожкой кокаина. Он вспоминает зазывную улыбку официантки в кафе напротив театра или таращится на визитку Дина. Пата тянет позвонить и спросить: «Так что конкретно вы предлагаете?» В те дни, когда ему хочется немножко, ну хоть немножко накатить и полетать (читай: каждый день), Пат Бендер чинит ступени. Мама в него верит, и это самое главное. Она рассказала ему правду, и Пат простил и поблагодарил ее за все, что она для него сделала. «Это ведь ничего не меняет!» – сказала ему Ди. Пат шкурит и подкрашивает, шкурит и подкрашивает, шкурит-подкрашивает, шкурит-подкрашивает. Как будто от этой работы зависит вся его жизнь. Она и зависит. Приходит следующее утро, а Пат по-прежнему в завязке. У него все хорошо, вот только очень не хватает…