Читать книгу - "Римский период, или Охота на вампира - Эдуард Тополь"

– Нет, – сказал я. – Люция Фалк и мадам Ботони приезжали в Ладисполи из ХИАСа уговаривать евреев вести себя ниже травы и тише воды, но это ничего не изменило. А уж тем более я, да и любой другой эмигрант, – мы ничего от имени ХИАСа сделать не сможем. Единственное, что может повлиять на нашего брата эмигранта, – это какие-то мои полномочия от вас, от Американского посольства.

– Нет, нет! – замахал руками консул. – Никаких формальных credential от посольства! No way!

– Я знаю, что нужно сделать, – сказал доктор. – Мы все поедем с Плоткиным в Ладисполи и будем присутствовать при его первых действиях. Просто присутствовать, не вмешиваясь. Но этого будет достаточно. – И он повернулся ко мне: – Правильно я говорю?

«Психиатр, психиатр, а не дурак!» – хотел сказать я, но, конечно, сдержался.

И вышел из посольства руководителем еврейской самообороны.

60

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ЗАШИФРОВАНО

Москва, Центр, Иванову

Национальная забастовка объявлена. Операция «Дрозд» началась.

Ваш Турист поселился в Ладисполи. Жду Экскурсоводов.

Италия, Рим, 29.03.79

61

Пятница, 30 марта[57]

Писать некогда, да и нельзя – я дал подписку о неразглашении. Поэтому пишу наспех и только «узелки для памяти».

Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Утром 28 марта случилось ЧП.

Нет, нужно начать с другого.

Как происходит отправка эмигрантов из Ладисполи в США? Накануне или за сутки-двое в ХИАСе вывешивают списки отъезжающих, и аналогичный список появляется на щите возле фонтана в Ладисполи. В день отлета, рано утром, отбывающие выносят из квартир на улицу свои толстенные чемоданы и баулы, снабженные бирками с их именами и набитые замечательной итальянской одеждой и обувью, неаполитанскими инкрустированными столиками и ювелирным ломом – то есть всем тем, что эмигранты накупили в Италии на «первые пару лет» борьбы за жизнь в США. Примерно в 7.30—8.00 утра появляется грузовой автобус ХИАСа, он объезжает улицу за улицей, двое грузчиков споро собирают этот багаж, а эмигранты налегке идут к фонтану, где садятся в комфортабельный хиасовский автобус и вслед за своим багажом отбывают в аэропорт имени Леонардо да Винчи, откуда чартерный «боинг» уносит их в вожделенные Соединенные Штаты, в Канаду или в Австралию.

Два месяца на моих глазах эта процедура происходила еженедельно без сучка без задоринки, и я поражался, как все правильно и толково организовано.

28 марта в 7.30 утра грузовой автобус объехал Ладисполи, собрал багаж эмигрантов и отбыл, а в 8.00 появился второй грузовой автобус – хиасовский. Можете себе представить, что началось, когда эмигранты поняли, что их обокрали, что итальянская (или еврейско-русская) мафия прямо на их глазах увезла все их вещи!

Крик, скандал, истерики и обмороки мне описывать некогда. Людей обокрали до нитки, это легко представить и описать. Часть пострадавших людей улетела, часть отправилась в Рим требовать у ХИАСа компенсацию, но стихийный тысячный митинг у фонтана не расходился, и только тогда, когда на площади появилась большая американская машина «бьюик» и из нее вышли американский консул «Жванецкий» и Грегори Черни, которых тут все знали, поскольку проходили собеседование в Американском посольстве, – только тогда толпа смолкла и обратилась лицами к ним как к верховной власти.

Но ни Грегори, ни «Жванецкий» выступать не стали, а подтолкнули к фонтану меня. Я встал на каменную ограду фонтана и сказал:

– Товарищи!..

Толпа хмыкнула, раздались насмешки:

– Мы уже не товарищи!.. Мы господа!..

Но поскольку все видели, что меня выдвинул на трибуну сам консул, это были не враждебные выкрики, а выжидательные.

– Нет! – сказал я, понимая, что ляпнул, конечно, не то и нужно выходить из положения. – Нет, мы все тут товарищи по несчастью! Потому что господ по несчастью не бывает!..

Толпа это приняла, лица смягчились.

– Я не буду объяснять вам ситуацию, в которой мы все тут оказались. Вы ее знаете не хуже меня, – сказал я, ободрившись. – Отношение итальянских коммунистов к нашему брату накалилось уже до того, что по утрам нас не пускают в автобусы, на стенах появились погромные надписи, стихийные драки и грабежи стали будничным явлением, а теперь вот за нас принялась и мафия – сегодня ограбили сразу двести семей. О чем это говорит? Давайте называть вещи своими именами. Своим присутствием в Италии мы стали для местных коммунистов просто бельмом на глазу! И поэтому находимся в двух шагах от погромов – да, погромов! – вот о чем это говорит!

Слово «погром» имеет для еврейского слуха особое значение, толпа смолкла окончательно и даже как-то отшатнулась. Все снова посмотрели на американского консула, Грегори Черни и еще двух американцев, приехавших с ними на большой американской машине «бьюик». Их присутствие придавало моим словам силу официального сообщения, хотя они стояли с непроницаемыми лицами.

Я продолжил:

– Я не буду произносить тут длинные речи, я не Брежнев. Вот представители Американского посольства, я попросил их приехать сюда, чтобы они убедились в создавшейся ситуации и поняли, что у нас нет другого пути, как, стоя перед лицом возможных погромов, создать свои отряды самообороны. Правильно я говорю, товарищи? Скажите им сами!

Нужно ли говорить, что такой психологический трюк сработал на все сто: люди повернулись к консулу и стали говорить, выкрикивать и доказывать, что «да, нам нужны дружинники! А что? Мы не хотим, чтобы нас тут всех стали резать, как в Белоруссии! Если вы не можете нас защитить, мы сами себя защитим!». Ну и так далее…

Из-за спины Питера Хеппса доктор-психиатр показал мне большой палец. Я ободренно крикнул:

– Гинук! Хаверы![58]Слушайте сюда! Американцы вам ничего не ответят. Это же не Америка, они не имеют тут права давать нам какие-то полномочия или советы, как действовать. Они приехали, все увидели и поняли – что вы еще от них хотите? Но пока они здесь, давайте покажем им, что и мы поняли их и тоже чего-то стоим. Чтоб они знали, что за товар они везут в США! – Я вытащил из кармана блокнот и громко спросил: – Итак, молодежь! Кто имеет спортивные разряды или служил в армии? Смелей! Девушки любят смелых!

– Ну, я служил… – послышались голоса.

– У меня разряд по боксу…

– У меня по плаванию, годится?