Читать книгу - "Похождения проклятых - Александр Трапезников"

Маша подошла к последней вазе, ухватилась за горловину, чтобы ее не унесло ураганным ветром, а я, стараясь преодолеть рев стихии, прокричал в лицо Алексею (мы еле удерживались на ногах, нас швыряло из стороны в сторону):

— Кто был… тот старец… из скита… в Оптиной?.. Кто?.. Он что-то прокричал мне в ответ, но я не расслышал.

И повторил, схватившись за его плечи:

— Кто?.. Кто?

Хотя лица наши были почти рядом, но голос его прозвучал словно издалека:

— Серафим… Саровский…

И почти тотчас же мы услышали крик Маши:

— Нашла!..

Она что-то держала в руках и показывала нам. Какой-то небольшой предмет, шкатулку из темного дерева. Ее едва не вырвало ветром, но она прижала найденную вещь к груди. Уже ничего не было ни видно, ни слышно — ураган достиг небывалой силы. Оставаться здесь было просто нельзя, невозможно. Помогая друг другу, мы еле добрались до лестницы и начали спускаться вниз.

Звонарь уже отпирал кованую дверь.

— Прямо нашествие какое-то, — сказал он, выпуская нас. — Вон, еще двое просятся на колокольню.

Невдалеке стояли доктор Брежнев и Лариса Васильевна Скатова. Они зябко ежились на пронизывающем ветру. Но здесь он был все-таки гораздо слабее, чем на пятом ярусе. А вскоре и совсем стал затихать, будто выполнил свою миссию-предупреждение. И солнце уже засветило ярче прежнего.

Маша держала найденную шкатулку под кофточкой.

— Вы? — удивленно спросил доктор Брежнев. — Нам надо бы объясниться.

— Ну, идете, что ли? — поторопил их звонарь.

— Идем, — отозвалась женщина. И они скрылись за тяжелой дверью.

— А вы их хорошо знаете? — спросил я у служителя.

— Еще бы! У доктора многие лечатся. Он и статьи разные в православные журналы пишет. И женщина эта, Лариса Васильевна, часто тут бывает. Иначе бы не пустил.

Мы попрощались, и он ушел, позвякивая ключами. Нам не терпелось поскорее взглянуть на то, что нашла Маша. Но делать это на виду у всех было неразумно. А где найти укромный уголок? И стоит ли ждать Брежнева с дочерью Скатова?

— Ну, ладно, Яков и его черненькие, ладно, брателлы, — сказал я. — Тут все более-менее ясно. Я могу понять и доктора Брежнева с Ларисой Васильевной, наверное, им действительно что-то удалось узнать от самого Скатова или Агафьи Максимовны. Но Путин? Этот-то какое поручение дал своим службакам? Или он как всегда говорит одно, а делает совершенно другое? Или хочет перехитрить своих хозяев из Вашингтона? Или слуги у него самого такие купленные-перекупленные, что дурят и его тоже? Кто с кем и в какие игры играет?

— Не знаю, но в любом случае до святых мощей еще никто пока не добрался, — ответил Алексей. — А вот что в шкатулке — надо посмотреть. Думаю, мы близки к разгадке.

— А знаешь что? — меня вдруг осенила одна мысль, я решил высказать ее вслух. — В Оптиной-то ночью, когда ты слушал их разговор… знаешь что…

— Ну?

— Ведь слова эти относились не к Путину, нет. Он лишь миф, оболочка. Из них двоих гораздо реальнее тот, кто пришел сейчас. И его откровение… — я не мог всуе произнести имя великого праведника и заступника, — было направлено именно к тебе! Вот. Ты должен знать. И открыть вновь для России святые мощи Даниила Московского. А Путину — лишь последнее предупреждение. Последний для него шанс… Но, видимо, не в коня корм. Эти люди, которые пришли к власти, как в казино, всегда будут преследовать только свою выгоду, надеясь набить мошну. Но уйдут ни с чем. Их со временем не только из России, из казино-то даже вышвырнут, пинком под зад. Со всеми их фишками в карманах. И они пожрут сами себя. Теперь я в этом абсолютно уверен. Да… Видимо, не случайно ты стал орудием Промысла Божия.

Алексей промолчал, ничего на это не ответив. Зато слово взяла Маша, которая продолжала прятать шкатулку под кофточкой.

— Вроде бы легкая, а тяжесть невыносимая, — призналась она. — Пойдемте скорее к машине, там поглядим.

— А доктор Брежнев, а Скатова? — спросил Алексей.

— Ждать не будем, — решительно отозвался я. — Дудки! Тут тот единственный случай, когда я с Машей полностью согласен. Нас двое, а ты один. И мы более практичные в мирских вопросах. Особенно когда дело касается клада.

— Не шути так! — погрозил пальцем Алексей. Но все-таки сдался, и мы направились к выходу из лавры. Жигуленок был припаркован у ситных рядов, где торговали туземными матрешками и прочими балалайками для колониальных туристов в пробковых шлемах.

Пока мы шли, Алексей сказал, развивая мою мысль о власти:

— Любят у нас ссылаться на известные слова из Священного Писания, что всякая власть от Бога. Но это не совсем так. Иосиф Болоцкий досконально изучал этот вопрос по святоотеческим источникам, и вот что он говорил. Если некий царь царствует над людьми, но над ним самим царствуют скверные страсти и грехи — сребролюбие, гнев, лукавство, неправда, гордыня, ярость, а злее же всего — неверие и хула, то такой царь не Божий слуга, но дьяволов, и не царь он вовсе, а мучитель и хитрая лисица. Пойдите, — говорит Сам Христос, — и скажите этой лисице. Царь надменный погибнет, потому что пути его темны.

— Пути Путина, — вставила Маша.

— Этому учат нас все пророки, апостолы, мученики, убиенные нечестивыми правителями, — продолжил Алексей, — но не покорившиеся их повелениям. На таких царей падет гнев Господень, потому что из пастырей они обращаются в волков, расхищающих стадо Христово. А ведь они действительно должны быть наместниками Бога на престолах своих. Чего же не хватает-то?

— А ума и не хватает, — вновь добавила Маша.

— Души, скорее, — возразил он. — Ума-то у них у всех в избытке. Мы приближались к стайке ссорящихся нищих: были они не так уж дряхлы и убоги, а, напротив, крепки мослами и красны рожами. Таким в темном переулке не попадайся…

— А в России — по всем пророчествам Боговдохновленных людей — непременно возродится монархия и православный царь, — закончил свою мысль Алексей. — И будет это незадолго до пришествия антихриста и конца мира. Тогда вновь во всей славе расцветет Святая Русь, и событие это станет не обыкновенное, историческое, а необычайно чудесное. Но в то же время оно будет зависеть и от самого русского народа, так как Бог действует здесь через свободную волю человека. Пока же воли этой нет, погашена. Но невозможно же, чтобы кровь стольких бесчисленных русских мучеников лилась напрасно! Она несомненно станет семенем последнего и яркого расцвета православия в России. Каждой христианской души. В каком бы рассеянии она ни находилась, здесь и по всему свету. Среди лета запоют Пасху! — как прозорливо восклицал преподобный Серафим Саровский. Сегодня, между прочим, праздник иконы Божией Матери Неопалимая Купина, — добавил он. — Так и Россия не сгорит в огне огненном, а страданиями очистится…

— Ну, эти-то вряд ли запоют! — сказал я, кивнув в сторону уже начинавших пихаться ряженых нищих. — А ежели и запоют, то лишь к вечеру, когда окончательно нажрутся.