Читать книгу - "Большая игра - Молли Блум"

Рейрдон стал моей магистратурой, я изучала то, как он ведет дела. Вопрос о юридическом образовании больше не возникал в моей голове. Рейрдон был мастером стратегии. Он мог проанализировать сделку и, если видел возможность извлечь для себя выгоду, никогда не упускал ее. Для этого человека не имело значения, что у него в чем-то не было опыта, он с ходу начинал разбираться в деле. Днями и ночами он вникал в суть вопроса, пока не выяснял все, что ему было нужно.

Фактически уроки реального бизнеса, которые давал мне Рейрдон, бывали до нелепости лаконичные.

– Молли, мы отправляемся в Монако. Компания остается на тебя.

Они отправлялись погулять на четыре недели, и все документы, на которых должны быть их подписи, будут копиться на столе.

– И, Молли, займись эскроу.

– А что такое эскроу?

– Вот и выясни, дурочка.

Если я не выполняла в точности то, чего хотел Рейрдон, он буквально зверел, и когда он наконец отпускал меня, я отправлялась домой, выключала свет, забиралась в ванну и плакала. Или, когда Блэр возвращалась после очередной настоящей вечеринки, где она встречалась с настоящими людьми, или с очередного настоящего свидания с настоящим мужчиной, мы пили вино, и я плакалась ей по поводу моей несуществующей жизни.

– Так живи, – говорила она, качая головой из-за моей тупости.

Мне даже не платили как следует, и она не понимала, почему я так цепляюсь за то, что делает меня несчастной.

Блэр не понимала того, что нутром чувствовала я. Если я хочу провести этот год в Лос-Анджелесе и вести свободную, самостоятельную молодую жизнь, я должна продержаться.

Мне надо было как-то успокоиться, и, чтобы привести себя в порядок, я решила поработать волонтером в местной больнице. Мне хотелось ухаживать за детьми. Волонтерство всегда было в почете в нашей семье, и мама нередко брала нас собой раздавать пищу бездомным или посещать детские дома. При виде детских палат в больнице у меня щемило сердце, поскольку тогда, после операции на позвоночнике, мне пришлось в течение нескольких месяцев несколько раз возвращаться в больницу. Операция привела к ряду серьезных осложнений. Когда операция была завершена, оказалось, что у меня отказывает печень и серьезно инфицирован желчный пузырь. Врачи не могли понять, в чем дело. У них даже возникло предположение, что во время операции я заразилась какой-то неизвестной инфекцией. Меня поместили в изолятор. Все было как в кино. Врачи носили защитные костюмы, а палата была похожа на гигантский пузырь, внутри которого я находилась. Посетителей туда не допускали. Помню, как я боялась, что умру там совсем одна.

За исключением этих нескольких дней, мама всегда была рядом со мной. И когда я приходила в детскую палату, сердце разрывалось от боли при виде страданий детей, которых некому было поддержать. Мне повезло, что я полностью восстановилась после операции, но воспоминания о том времени никогда не оставляли меня.

Пройдя курс обучения, я стала пару раз в неделю после работы приходить к неизлечимо больным детям. Нас предупредили, что почти все они умирают, но быть готовым к встрече с такими детьми невозможно. Бледные и слабые, они были прелестными, светлыми маленькими ангелами. Время, проведенное с ними, одновременно вдохновляло и учило смирению.

Через несколько недель моей волонтерской работы я познакомилась с маленькой Грейс. В хрупком тельце жила неукротимая энергия и рождались чудесные мечты. Она уже давно не выходила за пределы больничной палаты.

А у нее была мечта стать археологом и искать затерянные города. Я умоляла врачей выпустить ее погулять на коляске под моим присмотром. В конце концов мне разрешили.

На следующий день я прибежала в детское отделение. Ее палата была пуста.

– Она умерла, Молли. – Патрик, санитар, с которым я дружила, положил мне руку на плечо.

Хотя мой руководитель предупреждал меня о таких моментах и просил всех волонтеров не показывать свои переживания и оставаться стойкими ради детей и их семей, я не выдержала и разрыдалась. Патрик отвел меня в ванную.

– Это часть нашей работы, Молли. Будь сильной ради других. Побудь пока здесь, – мягко сказал он и вышел, оставив меня на полу посреди ванной комнаты.

Хотя разрывающие душу трагедии были здесь частым явлением, иногда все-таки происходило чудо. Один из мальчиков, Кристофер, победил смертельную болезнь и стал выздоравливать. С каждым днем свет в его глазах становился все ярче, а на белых, как бумага, щеках стал появляться румянец. Он гулял по палатам и рассказывал свою историю другим детям, вселяя в них надежду. Мужество и жизнерадостность Кристофера помогли и мне сохранять веру в лучшее в этом новом безумном мире.