Читать книгу - "Когда дым застилает глаза. Провокационные истории о своей любимой работе от сотрудника крематория - Кейтлин Даути"

Печальная правда в том, что многие из них проживали не больше нескольких прыжков на скакалке. Во время похорон дети несли крошечные гробы других детей по улицам поселений. Звучит чудовищно, но длинный путь к могиле тех детей, скорее всего, был не менее страшен, чем терзания, которые охватили мой юный мозг, после того как я увидела падение маленькой девочки.

Через несколько месяцев после происшествия в торговом центре мы с отрядом девочек-скаутов поехали в местную пожарную часть. Там мне хватило смелости спросить одного из пожарных, что в итоге стало с тем ребенком. «Это было ужасно», – сказал он, качая головой и в отчаянии смотря на землю.

Такого ответа мне было недостаточно и хотелось спросить: «Что значит ужасно? Они все еще не нашли некоторые из ее органов, или она просто получила серьезную травму? Нельзя ли надеяться на то, что она выжила?»

Мне было не ведомо, осталась она в живых или нет, но я слишком боялась спрашивать. Очень скоро это перестало иметь для меня значение. Даже если бы Опра привела меня на свое шоу и, дико размахивая руками, сказала: «Кейтлин, ты об этом не знала, но та девочка ЖИВААА и сегодня она у нас в СТУДИИ!», это не избавило бы меня от страха, охватившего мое тело. После этого случая я начала видеть смерть повсюду. Ее размытая фигура в плаще всегда присутствовала на периферии моего поля зрения, но, как только я поворачивалась, чтобы взглянуть ей в лицо, она исчезала.

Мой одноклассник Брюс Хашимото был болен лейкемией. Я не знала, что это такое, но другой мой одноклассник сказал, что это болезнь, при которой человека постоянно рвет, а потом он умирает. Как только он описал мне это заболевание, я почувствовала, что оно поразило и меня тоже. Я ощущала, как оно пожирает меня изнутри.

Боясь смерти, я хотела установить над ней контроль. В итоге я пришла к выводу, что у смерти должны быть любимчики, и мне нужно было стать одним из них.

Из-за попыток совладать с тревожностью у меня развился целый букет обсессивно-компульсивных ритуалов. Мои родители могут умереть в любой момент. Я могу умереть в любой момент. Мне необходимо было все делать правильно: читать, стучать, трогать, проверять, чтобы сохранить баланс во Вселенной и избежать смерти.

Правила игры были произвольными, но их нельзя было назвать иррациональными. Три раза подряд обойти дом по периметру, прежде чем покормить собаку. Перешагнуть через свежие листья, но встать на кучу сухих листьев. Пять раз проверить, что дверь заперта. Запрыгнуть на кровать с расстояния одного метра. Задержать дыхание при входе в торговый центр, чтобы маленькие дети не падали с балкона.

Директор начальной школы, где я училась, пригласила моих родителей на беседу. «Мистер и миссис Даути, ваша дочь плевалась на свою блузку, – сказала она. – Это возмутительно».

В течение нескольких месяцев я засовывала рот под блузку и плевала на ткань, а затем ждала, когда мокрое пятно постепенно увеличится в размерах и станет похоже на второй воротник. Веских на то причин не было. Видимо, я думала, что отсутствие слюны на блузке подаст знак высшим силам о том, что я не особо сильно хочу жить, и что меня вполне можно бросить на съедение волкам.

Обсессивно-компульсивное расстройство^[20] лечится с помощью когнитивно-поведенческой терапии^[21], в ходе которой пациент должен понять, что его страхи не претворятся в жизнь, даже если он не совершит свои ритуалы. Однако мои родители выросли в мире, где терапия была необходима лишь сумасшедшим, а не их любимой восьмилетней дочке (которая плевалась на воротничок блузки и, как одержимая, стучала пальцами по кухонному столу).