Читать книгу - "Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? - Михаил Делягин"

Существенно и то, что, близко столкнувшись с реалиями путинского режима и образом действий силовой олигархии, большинство представителей бизнес-эмиграции воспринимает своих близких и друзей, а часто и бывших сотрудников, оставшихся жить на территории России, как потенциальных заложников. Осознание репрессий, которые могут быть с легкостью и без каких бы то ни было моральных (не говоря уже о юридических) ограничений применены к этим людям при малейшем недовольстве правящей бюрократии деятельностью эмигрантов, является для последних сильнейшим сдерживающим фактором. Это касается не только считанных бывших олигархов (например, открыто признававшегося в этом Гусинского), но и бесчисленного количества более мелких предпринимателей, критически настроенных по отношению к президенту Путину и возглавляемой им силовой олигархии.

Поддержка какой бы то ни было политической деятельности в России, таким образом, является для современной бизнес-эмиграции в значительной степени неестественным и потому мало распространенным видом деятельности.

Его основным источником остается, насколько можно предположить, оскорбленное самолюбие и гипертрофированная жажда личного реванша (в отдельных случаях имеет место и специфически выраженное сенсорное голодание – потребность в сильных ощущениях и личной причастности к мировой истории, не утоляемая никакими экстремальными видами спорта). Указанные факторы, хотя и обеспечивают исключительную силу и продолжительность мотиваций, являются далеко не лучшим советчиком по содержательным вопросам, что обуславливает низкую адекватность и, соответственно, эффективность политической деятельности бизнес-эмиграции.

Принципиально важным является также изоляция представителей бизнес-эмиграции от повседневной жизни российского общества. Сохраняя базовые знания о нем, они через небольшое время – максимум через полгода – перестают его чувствовать и, соответственно, перестают ощущать реальное значение получаемой ими информации (даже в тех достаточно редких случаях, когда она остается действительно объективной, то есть достоверной и полной).

Неадекватность, вызванная утратой живой, на уровне повседневных ощущений, связи с российским обществом, является главным и, как представляется, принципиальным пороком современной бизнес-эмиграции, как и политизированной эмиграции как таковой (насколько можно судить по Герцену и Ленину, во времена царизма наблюдалось примерно то же самое).

Преодолеть этот «информационный порог», насколько можно судить, не удавалось еще никому. Для его преодоления оказывается недостаточным как Интернет со всем его многообразием и мгновенным подробным информированием о происходящих значимых событиях, так и инсайдерская информация, каналы которой для многих бизнес-эмигрантов не только сохраняются, но даже и расширяются. Даже ассоциируемое обычно с Березовским скрупулезное расспрашивание случайных туристов из России (только автору данной книги рассказывали о таких беседах, строившихся по одной и той же тщательно выверенной структуре, трое его никак не связанных с политикой друзей) тоже, как показывает практика, оказывается совершенно недостаточным инструментом для поддержания минимально необходимой для политика связи с Родиной.

Неуловимый, не облекаемый в однозначные политологические понятия российский «воздух», ощущения и эмоции, составляющие суть отечественной политической жизни, не пересекают границу, что не позволяет бизнес-эмиграции ощутить, а значит, и заново понять, и своевременно переосмыслить свою страну.

Ситуацию усугубляет драматическое отсутствие «обратной связи». Занимаясь в России бизнесом, пусть даже политическим, предприниматели привыкли получать ежедневные сигналы, с высокой степенью однозначности и объективности свидетельствующие о правильности или ошибочности занимаемой ими позиции. Это и изменение показателей коммерческой деятельности, и поведение конкурентов, и изменение отношений к ним различных представителей государства и даже СМИ, и личное общение.

Покинув страну и перейдя в политическую оппозицию, предприниматель лишается основной части этих объективных сигналов. На его долю остаются лишь глубоко субъективные мнения людей, большинство из которых в той или иной степени зависит от него лично. Однако при наличии объективных сигналов о своей деятельности большинство российских предпринимателей уделяло мало внимания обеспечению объективности оценок зависящих от них людей. В результате эти оценки неизбежно были комплиментарными, однако то, что в России в целом компенсировалось и корректировалось внешней конкурентной средой, за ее пределами оказалось не поддающимся корректировке и, соответственно, необратимо искажающим восприятие.

В силу изложенных причин бизнес-эмиграция, несмотря на свою заметность, по крайней мере, в обозримом будущем будет оставаться незначительной по численности, неадекватной по восприятию ситуации в России и потому неэффективной в качестве самостоятельной (или относительно самостоятельной) политической силы.

Тем не менее она не является вполне бессильной и способна оказать на развитие революционных процессов в нашем обществе весьма существенное, хотя и далеко не однозначное влияние.

Прежде всего, она оказывает и, по всей вероятности, будет продолжать оказывать систематическую поддержку различным оппозиционным группам – как непосредственно, так и (в отдельных случаях) содействуя аналогичной помощи со стороны западных структур. Да, большинство этих групп (причем, что характерно, как на правом, так и на левом фланге) неадекватно воспринимает российскую действительность и в результате этого не пользуется серьезной поддержкой внутри России (а некоторые и вовсе существуют исключительно за счет поддержки извне, представляя собой классические грантополучательские структуры). В результате такая поддержка искажает структуру оппозиции и снижает ее общую эффективность. Однако снижение эффективности по крайней мере частично компенсируется увеличением массовости охвата, расширением масштабов и, что исключительно важно, изобретательности осуществляемых действий.

При этом сама неадекватность бизнес-эмиграции, известная непосредственным получателям ее помощи больше, чем кому бы то ни было другому, является мощным воспитывающим фактором, внедряющим в коллективное оппозиционное сознание необходимость самостоятельной оценки ситуации, самостоятельных действий и опоры преимущественно на собственные силы.

Да и саму эту неадекватность не стоит переоценивать: многие представители бизнес-эмиграции ощущают неполноту и неточность своих представлений и потому старательно диверсифицируют усилия, «раскладывая яйца по разным корзинам» и оказывая поддержку, пусть ограниченную и непоследовательную, различным оппозиционным группам, в том числе даже несимпатичным и чуждым им лично.

Поддерживая оппозицию, бизнес-эмиграция приобретает особое значение в критических ситуациях, когда в условиях примерного равенства внутренних сил внешнее воздействие, пусть даже и относительно слабое, но обладающее собственной независимой мотивацией, способно стать существенным. В условиях же срыва в системный кризис и особенно в критические моменты революционного хаоса поддержка оппозиции со стороны бизнес-эмиграции может сыграть решающую роль – по аналогии с поддержкой латышских стрелков и военнопленных-мадьяров, спасших Советскую власть в критический момент осени 1918 года (каким бы обидным ни показалось бы это сравнение для всех заинтересованных сторон).