Читать книгу - "Угодья Мальдорора - Евгения Доброва"

— Нет, вы только посмотрите на эту фифу, сама себе глазки строит! Математику сделала? А русский?

— Мам! Я же только что пришла.

— И сразу к зеркалу. Вся в тетю Надю. И что только из тебя вырастет…

— В актрисы, небось, запишется, в телевизоре будет скакать, — проворчала бабушка. — Та еще профурсетка.

Я так не думала. В отличие от бабушки, я не была уверена в своих чарах. По всему, Лифшиц должен был выбрать не меня, а Таньку: она красивая. К тому же почти отличница, подумаешь, четверка по физре, ерунда. А я — что я, детсад, бантики да веснушки. Кочерыжку вон за одни ресницы замуж возьмут.

Я числилась редактором классной стенгазеты и была обязана выпускать листок, приуроченный к сбору макулатуры. За три дня до мероприятия я осталась после уроков, получила от завхоза скатанный в рулон лист ватмана, трафареты, фломастеры, гуашь и, разложив все это хозяйство на большом учительском столе, уселась за царское место творить. Итак, в левом верхнем углу красным фломастером напишу объявление про поощрительный приз — билеты в Театр кукол. Это традиция — каждый год победителей награждают спектаклем. Затем надо нарисовать картинки: спасенные от вырубки березки, перевязанные стопки тетрадей, книг, газет… Дальше в ход пойдут лозунги, их наша русичка (и по совместительству классная) Казетта Борисовна приготовила на отдельном листочке.

Когда я взяла эту бумажку, то увидела, что там нет самого главного.

— А девиз?

— Сочини что-нибудь сама, мне на планерку надо. Или место оставь, — сказала Казетта и убежала, цокая каблуками.

Лозунги были такие:

Берегите лес, это наше богатство.

Красна изба пирогами, а Россия лесами.

1 т макулатуры спасает от вырубки 20 деревьев.

Наш класс уже занимал первое место в прошлом году. Еще бы, тогда Танькин отец подогнал целый рафик использованных перфокарт. Но сейчас он был в отпуске и ничем нам помочь не мог.

С капустновскими перфокартами случилась история. Когда макулатуру приготовили к отправке, то есть упаковали и перевязали, на задний двор подъехал «сто тридцатый» с прицепом. Пачки всегда грузили мальчишки, а мы, девочки, просто стояли рядом и смотрели. Сбрасывая давление, ЗИЛ фыркал и шипел тормозными колодками. Подходить к нему было страшно: казалось, машина неожиданно тронется и задавит — или взорвется от натуги.

Добросить связку до самой кабины невозможно, поэтому пацаны организовали переброску в два этапа. Лифшиц со своим неразлучным, как Санчо Панса при Дон Кихоте, спутником Генкой Морозовым, Игорек Агафонов и Дима Васильев залезли в кузов, длинный, метров шесть или семь, а Борька Тунцов и Серега Карпухин остались внизу. Нижние кидали пачки стоящим у заднего борта, а те перебрасывали их к кабине, откуда макулатура аккуратно укладывалась ряд за рядом.

— Готово! — крикнул Морозов, пристроив последнюю пачку.

Водитель поддал газу. Машина рванула вперед. Мы услышали скрежет и ахнули: прицеп, клюнув носом, неуклюже плюхнулся на передние колеса — разорвалась сцепка. От удара несколько пачек перелетели через кабину за борт, прямо в лужу. Грузовик проехал еще несколько метров, прежде чем водила понял, что произошло. Он выпрыгнул из кабины, взглянул на оборвавшееся крепление, хлопнул себя по бедру и заорал:

— А, пионеры, мать их за ногу! Сгружай половину! За театр соревнуются, п… индюшата!

Все ошарашенно смотрели на водилу.

— Что стоим как вкопанные? Разгружай, сказал. Завтра еще раз приеду.

Мальчишки нехотя принялись разгружать фургон. Настроение было отвратительным. Полдня старались, и на тебе. Билеты все равно кому-нибудь дадут, их уже купили, но кураж пропал напрочь. Кое-как парни сгрузили часть стопок с фургона. Водила, ругаясь на чем свет стоит, налаживал сцепку.

— Пионерский привет Сизифу от грузчиков второго звена, — процедил сквозь зубы Лифчик и спрыгнул на землю.

— Угу, передам, — в тон ему ответил водила и хлопнул дверью кабины. ЗИЛ тронулся, подняв облако пыли, и скрылся из виду за поворотом.

И вот теперь мы должны повторить этот подвиг, но уже без поддержки Танькиного папы. Надо постараться. Я обмакнула кисть в банку с красной гуашью и обвела намеченное простым карандашом:

Так держать! Не сойдем с Рубикона!

Я не очень хорошо представляла, что такое Рубикон, но звучало красиво. Идем дальше.

Лес — наше богатство, сохраним его детям.

Хм, каким еще детям? а мы кто? Впрочем, я не особо раздумывала над абсурдностью воззвания — цитаты дала Казетта. Такое писали в прошлом году, напишем и в этом. И наконец, классика жанра:

То березка, то рябина,

Куст ракиты над рекой…

Край родной, навек любимый,

Где найдешь еще такой?

Лозунги я написала за каких-нибудь десять минут. Оставался девиз. Я долго мусолила кончик карандаша и мучительно соображала, пока не вывела следующее:

Газеты старые свои

Тащили все, как муравьи.

Здорово! По-моему, здорово!

Подумав, внизу приписала имя и фамилию. А кто сочинил про рябинку и прочее, я не знала, поэтому оставила цитаты так, без подписи. Вот и все. Готово. Я сложила трафареты и краски в коробку и отнесла в хозблок.

За девиз я получила пятерку.

— Ты сама сочинила? — спросила Казетта Борисовна, указывая на заголовок стенгазеты.

— Сама.

— Молодец! Настоящие стихи. Теперь наш класс точно выиграет.

После этих слов Сашка с Коляном переглянулись.

— В гробу видал эту макулатуру, — совершенно не боясь быть услышанным, сказал Лифшиц. — Только тренировку пропущу.

В пятницу школа действительно напоминала муравейник. Со всего поселка сюда стекались мамы и папы, дяди и тети, бабушки и дедушки со связками книг и авоськами старых газет. Не приведи Господь, дите в погоне за билетами надорвется — сами донесем! Никто не имел права прийти на уроки без вязанки, ведь на крыльце стояла директриса Нонна Павловна и, прищурив недреманное око, кивком приветствовала каждого входящего.

После занятий сбор продолжился. Разбившись на бригады, мы должны были ходить по квартирам и спрашивать у хозяев, нет ли бумажного говнеца. Уроков по такому случаю не задавали.

Акция длилась до вечера; в субботу было взвешивание, подсчет собранных килограммов и сортировка, в воскресенье за макулатурой приходила машина, а в понедельник на утренней линейке объявляли победителей.

Собранный утиль хранился за школой в небольшом деревянном загончике. За ним никто не присматривал, и мы всегда приходили в субботу на задний двор, проникали в щель под воротами и допоздна копались в залежах книг в поисках интересненького.

В этот раз нас собралось четверо: я, Танька, Борька Тунцов, Дима Васильев. Лифшиц не пошел, у него была тренировка по самбо. Мы без труда влезли в загончик и начали раскопки. Первый трофей попался Борьке — журнал с иностранными спортивными автомобилями. Диме тоже повезло, но меньше: сборник шахматных задач и альманах «Катера и яхты». «Дети капитана Гранта» без первых сорока восьми страниц достались Кочерыжке. Издание «ЖЗЛ» о маршале Баграмяне мальчишки решили читать вдвоем. А я уже отчаялась найти что-либо ценное, как вдруг увидела, что в стопку старых газет затесался одинокий томик в синем переплете.