Читать книгу - "Гость из прошлого - Наталия Баринова"

Александра не знала, как она выдержала эти похороны. Невероятное количество скорбящей молодежи, отрешенное посеревшее лицо Дмитрия Ильича, его рыдающая жена. Горе изменило ее до неузнаваемости. Саша даже не сразу поняла, что именно эта женщина в черном платке – Светлана. В их последнюю встречу она выглядела иначе. Это была пышная крашеная блондинка с наглым прищуром прозрачных зеленых глаз. Грациозные движения и подчеркнутая уверенность в себе делали ее привлекательной. О таких женщинах обычно говорят – нельзя не заметить, но теперь это описание не имело к ней никакого отношения. Исхудалая, посеревшая, волосы давно не крашены, а глаза – они погасли.

Сжимая четыре красные розы, Саша никак не могла отважиться подойти к гробу, оставить цветы и попрощаться с Илюшей. Она понимала, что после этого нужно высказать соболезнования Дмитрию, Светлане, а это еще тяжелее, чем молча проститься с их сыном. Наконец Саша собрала нервы в кулак. В конце концов, она – психолог, она справится с собственными эмоциями, иначе – грош ей цена.

Несколько шагов дались Александре с трудом. Казалось, притяжение земли действует сильнее обычного. Ватные, тяжелые ноги едва ступали. У гроба никак не могла заставить себя посмотреть на Илью. Взгляд скользил по цветам, устилавшим белое покрывало. А потом она все-таки увидела неестественно желтое, застывшее лицо юноши. Казалось, она смотрит на него чужими глазами, это было похоже на фильм. Даже вздрогнула и тут же подумала, что в нем нет ни единой черты от отца. Как же он похож на свою мать. Аккуратно, бережно положив цветы поверх остальных, Александра задержалась у гроба. Она не замечала недоуменных взглядов. Она не могла отвести взгляд от лица умершего: решила обязательно найти в покойном что-то от его отца. Тщетно. Говорят, у него были Димины глаза… Она никогда не сможет в этом убедиться. Одно очевидно, это был красивый мальчик. И еще она знает, что он хотел стать врачом, как его отец.

– Прими соболезнования… – Вот она уже обнимает Прохорова. Он смотрит на нее непонимающими испуганными глазами. Кажется, он далек от происходящего. Узнает ли? – Держись, Димочка…

– Спасибо, – едва слышно, одними губами ответил Дмитрий Ильич.

На мгновение взгляд его стал жестким. Саша внутренне сжалась: в этом долгом тяжелом взгляде она почувствовала обвинение. Лескова понимала, что сейчас для него все недруги просто потому, что никто не поймет его боли. У всех, кто подходит и пытается утешить, нет такой глубокой раны в душе. Они могут говорить что угодно, но слова так и останутся словами. Александре захотелось провалиться сквозь землю, не знать, не чувствовать, не быть. Еще немного, и она не сможет сдвинуться с места. Она уже сама поверила в то, что виновата. Господи, помоги! Во рту пересохло, а ведь нужно повернуться и выразить соболезнования Светлане.

– Все слова – пустое, – осипшим голосом сказала Лескова, обращаясь к ней, – крепитесь. Крепитесь, Светлана Николаевна.

Прохорова ничего ей не ответила. Она уже не вытирала бегущие слезы, сопливый нос. Застонав, снова закачалась из стороны в сторону, закрыла лицо руками. Саша положила руку ей на плечо. Вздрогнув, женщина замерла. Потом резко дернула плечом, сбрасывая руку. Лица так и не открыла.

– Соболезную… – чувствуя неловкость, прошептала Александра и на негнущихся ногах направилась в толпу.

От подступивших слез все слилось в размытую серо-зеленую картину. Серость пасмурного дня, яркая свежая июньская трава. Какая несправедливость: природа оживает, а этот мальчик больше никогда не увидит цветущих кустов шиповника, не услышит пения птиц, не почувствует капли дождя на щеках. Для него все кончилось. Глядя на обезумевших от горя родителей Ильи, Саша подумала, что и для них – тоже. Их нет. Эти двое уже никогда не свяжут себя таким емким местоимением «мы». Есть он и она. Тот, кто связывал их, кто был смыслом их жизни, больше не нуждается в их заботе, любви, внимании. Он на пути в вечность и скоро предстанет перед самым справедливым и самым суровым судом. Наверняка ему нечего стыдиться, нечего бояться. Он просто не успел совершить то, за что другим придется держать ответ. В сдержанном шепоте, прорывающемся сквозь напряженную тишину, Саша только и слышала, какой прекрасный, воспитанный, умный, порядочный мальчик был Илюша. Слова сливались в бесконечный поток, поток – в волну, разрушающую волну, потому что того, о ком говорили, больше не было серди живых.

– Какая несправедливость, – вздохнул кто-то слева, – такой молодой. Пожить не успел. Пьянчуг, прости господи, которые и себя, и других мучают, плюют на свет, не забрать, а такого умницу…

Саша не стала больше слушать. Трагизм происходящего не укладывался у нее в голове. Если она чувствовала себя настолько подавленно, что творится в душе у Дмитрия и Светланы? Врагу не пожелаешь. Словно в ответ на мысли Саши, Прохорова запричитала, завыла. Мороз по коже, и вот уже несколько голосов слились в один страшный гул. Нельзя разобрать слов, никто не пытался их разобрать. У Саши сжалось сердце. Она уже жалела о том, что не послушалась матери: не стоило ей приходить сюда. Никому не легче от ее сочувствия. Дмитрию все равно, а Светлана… Она ее ненавидит и даже не попыталась скрыть этого даже в такой момент. Зачем же так? Ведь Саша не была ей соперницей. Не была в том смысле, в котором молодая девушка может конкурировать с опытной женщиной. Это было так давно, но Саше казалось, что время на миг вернулось вспять. Это было разрушительно и очень больно.

На кладбище Саша не поехала. Она решила, что просто не выдержит того, что там будет происходить. Заполненный автобус, наконец, уехал вслед за катафалком, а Лескова все еще не могла найти силы сойти с места. Достала сигареты, долго клацала зажигалкой, наконец автоматически дала кому-то прикурить, а сама так и не закурила. Зажав сигарету между зубами, пожевывала ее, бессмысленно глядя вдаль. Только теперь она почувствовала, как сильно разболелась голова. Нужно как-то дойти до машины – в аптечке есть обезболивающее. Снова ноги не слушаются. Эти двадцать метров показались Саше марафонской дистанцией. Ватное тело слабо реагировало на команды, во рту пересохло.