Читать книгу - "Двенадцать несогласных - Валерий Панюшкин"

Выборы окончились, Ельцин победил, девяносто процентов сотрудников ФЭПа были уволены, как и всегда поступал Павловский между выборами. Но Марину Павловский оставил. Придуманный ею аналитический обзор прессы превратился постепенно в еженедельный доклад «Информационные угрозы и способы их разрешения» и успешно продавался в администрацию президента. По пятницам Павловский стал брать с собой Марину на совещания у главы администрации Волошина.

Исходя из календаря текущих событий, Марина предполагала, например, что на следующей неделе все подряд журналисты примутся интересоваться здоровьем президента, ибо тот несколько месяцев не появлялся на публике, а теперь и вовсе слег в больницу. И в качестве разрешения проблемы предлагала записывать радиообращения президента к народу, раз уж президент так плохо выглядит, что не может записать телеобращение. Предложение принималось с восторгом.

В другой раз Марина говорила, что на следующей неделе, когда будет подписан очередной договор о ввозе в Россию и переработке ядерных отходов, журналисты, как собаки, сбегутся терзать тему ядерных отходов. Она предлагала президенту тоже выступить против организации в стране опасного производства, чем улучшить себе рейтинг. Но глава администрации возражал. А у Павловского глаза испуганно суживались по ту сторону узких безоправных очочков, и, стоило только Марине начать доказывать свою правоту, Павловский брал ее за руку, одним только взглядом приказывал молчать, а после совещания объяснял, что заводы, перерабатывающие отработанный уран, принадлежат крупному кремлевскому чиновнику и закрывать их никто не станет, даже если они вредят рейтингу президента. Президент даже и не знал, что в России перерабатывают отходы чужих атомных станций.

Постепенно Марина стала в Кремле своим человеком. Павловский, убедившись, что девушка научилась лавировать между политическими интересами страны и личными интересами чиновников, перестал ходить с нею на пятничные заседания к Волошину. Кроме этих пятничных совещаний Марина занималась еще созданием двух первых журналов в Интернете, делала сайт Борису Немцову, когда тот был вице-премьером, препятствовала переизбранию московского мэра Лужкова, за что впервые была избита неизвестными в подъезде, способствовала переизбранию украинского президента Леонида Кучмы. Неплохо зарабатывала. Купила квартиру в центре Москвы. Дневала и ночевала на работе, но родила ребенка: воды отошли прямо в кабинете, пока роженица читала почту с логином silavoli.

Украинские выборы были для Марины совсем уж чистым заработком. Это была гастроль к папуасам, не понимавшим, какими изощренными методами может вестись политическая борьба. Украинским телевидением руководили совершенно непрофессиональные в политическом смысле люди либо люди, прикидывавшиеся дураками, чтобы охранить от московских политтехнологов свою самостийность. Доклад про «Информационные угрозы…» на Украине не работал: телевизионные руководители не могли – или притворялись, что не могли – делать из доклада самостоятельных выводов. И тогда Марина придумала для них «темники» – буквальное руководство к действию: какая тема и как должна быть освещена в новостях, у кого брать комментарии, у кого не брать ни в коем случае.

Подобные же темники были применены и в России. На рубеже веков, когда мало кому известный Владимир Путин стал сначала исполняющим обязанности президента, а потом президентом, требовалось разъяснять народу, кто этот человек, что, зачем и как он делает. Целая команда людей в ФЭПе сидела и придумывала например, что после успешного изгнания банд Шамиля Басаева из Дагестана зимой 1999 года Путин должен в штабной палатке на границе Дагестана и Чечни поднять с военными пластиковый стакан с водкой за победу, но, не выпив водки, стакан поставить и предложить вообще не выпивать до полного освобождения Чечни от террористов. Это надо было для того, чтобы сообщить народу, что новый президент, в отличие от старого, не пьяница, и в отличие от старого остановить войну в Чечне собирается всерьез, даже если для этого надо начать в Чечне новую войну.

Хвост вовсю вилял собакой. По-настоящему Марина ощутила свою силу, когда 12 августа 2000-го в Баренцевом море утонула атомная подводная лодка «Курск». Говорили, будто моряки в затонувшей подлодке живы, будто стучат изнутри в борт тяжелым предметом и подают сигналы SOS. Их жены и матери на берегу в поселке Видяево ждали, что лодку спасут, и требовали, чтобы спасли. Но никто не спасал. Военное руководство отказалось от услуг норвежцев, которые предлагали своих водолазов. А президент Путин сидел в Сочи. У него был отпуск. И политически правильно было президенту вообще никак не прикасаться к истории с видяевской лодкой, вообще никак не ассоциироваться в бараньих мозгах избирателей с несчастьями и катастрофами. Пусть бы винили во всем начальство Северного морского флота.

Но Марина решила иначе. На пятничном совещании у главы администрации президента Марина заявила, что не может глава страны валяться на пляже, в то время как погибают под толщею северной воды его офицеры и матросы, что надо хотя бы полететь в Видяево к матерям и женам, поддержать их хотя бы морально, если не умеешь доставать подлодки со дна, утешить как-то, дать понять как-то, что страна с ними… Глава телеканала «Россия» Олег Добродеев поддержал тогда Марину. Глава администрации президента вышел из кабинета, позвонил Путину в Сочи и, вернувшись, сказал, что президент вылетает в Видяево.

Марина до сих пор думает, что поехать в Видяево было правильно: президент сохранил человеческое лицо, проявил сострадание, повел себя прилично, наконец… Но боюсь, что Путин думает иначе. В видяевском Доме культуры его ждала толпа разъяренных и отчаявшихся женщин: они кричали на него, уже успевшего ощутить себя непогрешимым властителем. А он путался, обещал выплатить вдовам погибших компенсацию в размере десятилетнего офицерского жалованья, но не знал, сколько получает офицер. Приносил соболезнования, а женщины требовали отменить траур, ибо траур означал прекращение спасательных работ. Потом он сорвался на крик и стал глупейшим образом винить в произошедшем несчастье журналистов. На улице к нему подошел пьяный мужчина и протянул руку со словами: «Давно хотел познакомиться с честным человеком» – не понятно, всерьез или иронически. С тех пор он никогда больше не встречался с жертвами катастроф, кроме одного-единственного раза, когда жертвы были тщательно отобраны и заблаговременно проинструктированы.

Политика изменилась. Бог знает кто в Кремле решил, что, когда случаются несчастья, президент должен хранить молчание. И вот несчастье случилось. Заложники в театральном центре на Дубровке захвачены были вторые сутки. Президент молчал. Телевидение молчало, кроме не подконтрольного тогда еще Путину телеканала НТВ. А Марина Литвинович со своим докладом «Информационные угрозы…» не допущена была на совещание к главе президентской администрации. Сказать, что президент должен быть человеком, должен торговаться, спасать заложников – было некому.

Марина постояла перед закрытой дверью и вышла из администрации президента вон. На следующую ночь подразделения спецназа штурмовали театр с использованием неизвестного отравляющего газа. 130 заложников погибли в основном оттого, что, потеряв сознание, захлебнулись собственной рвотой.