Читать книгу - "Вихри перемен - Александр Лапин"

Вторая половина августа. Москва наполовину пуста.

Дубравин выходит из метро на станции «Белорусская». И через железнодорожный каменный мост движется по Ленинградскому проспекту к редакции.

Его глазам открывается уже привычная панорама – широченный, отстроенный как бы старинными кирпичными с лепниной и украшениями зданиями проспект. Его разделяет посередине зеленый, протянувшийся на сколько хватает взгляда сквер с травяным газоном и подстриженными, округлой формы деревцами.

Только что прошел дождь. И мокрый асфальт испускает пар под неярким в этих широтах августовским солнцем.

Почти два года он здесь. Жизнь в Москве похожа на постоянный марафонский забег.

Сам гигантский имперский город задает этот бешеный темп, которому вольно или невольно, в конце концов, подчиняются все его обитатели: вчера он до самой ночи дежурил в типографии, а сегодня с утра надо уже спешить на утреннюю планерку. И так «каждый день на ремень».

Для рядового обывателя издание газеты выражается простой формулой: «Писатель пописывает, читатель почитывает». И только профессионалы знают, как работает эта гигантская машина, эта индустрия новостей, в которой задействованы сотни тысяч людей.

Журналист словно из воздуха, из мира идей извлекает слово. А вот значимость, особую весомость, свое звучание это слово обретает здесь, в цехах. На допотопных линотипах сидят за клавиатурой наборщики и отливают это слово в металл. В самом прямом, буквальном смысле.

Свинцовые строчки кладут на стол верстальщика. И он собирает из них полосу…

Здесь же находится и автор. Следит за процессом, «обрубает хвосты». Если надо, правит текст. И переделывает. До совершенства… Идет производственный процесс…

Александр Дубравин поворачивает за угол. И в недоумении останавливается. Весь перекресток рядом с серо-стальным, исполненным в духе конструктивизма зданием издательства забит военной техникой. Столкнулись два крытых зеленых грузовика. Возле них крутятся солдатики. В воздухе стоит густой, отборный мат.

«Ну, дела! – думает он, глядя на эту нелепую картину. – С какого бодуна они сюда заехали?»

С этим неизбывным вопросом он и проходит в солидный подъезд, украшенный вывеской с орденами, символом заслуг газеты перед народом и партией.

Скрипучий лифт возносит его на этаж. Впереди длиннющий коридор, обитый вытертым желто-рыжим ковровым покрытием, а вдоль него ряды деревянных дверей – обычное расположение редакций в этом отстроенном еще в тридцатые годы здании. В самом конце коридор упирается в большое помещение, названное по цвету панелей и обивки стульев «Голубым залом».

Перед входом в него стоят стеклянные витрины с музейными экспонатами и подарками от именитых посетителей. Здесь же коридор сворачивает налево – в большую приемную главной редакции. В этом тупичке располагаются кабинеты главного и его заместителей.

Таково, в сущности, основное устройство легендарного шестого этажа. Место, куда на работу мечтают попасть все без исключения молодые журналисты великой страны.

Ступив на ворсяное покрытие коридора, Дубравин чувствует уже ставшее привычным легкое напряжение в позвоночном столбе и волнение в сердце.

Так действует на него «дух шестого этажа». Понятие абсолютно мистическое, для посторонних непонятное, но совершенно реальное для тех, кто живет и работает здесь. Столкнувшись с этим явлением, Дубравин нашел для себя некое удовлетворительное объяснение. Он понял, что воздух этажа аж звенит и вибрирует от разлитых в нем эманаций молодого эгоизма, самомнения, чувства исключительности. И эти эманации каким-то чудным образом питают творческую энергию журналистов, позволяя им изо дня в день, из года в год делать лучшую в мире газету.

Здесь со всей империи было собрано все самое живое, самое талантливое. И оно энергично пёрло, лезло, стремилось проявить себя, прозвучать на всю гигантскую страну.

Каждый считал себя интеллектуалом, гением, пупом вселенной и выдающимся деятелем всего и вся. Но так как это надо было доказывать делом, то пишущая братия жестко конкурировала за место под солнцем.

* * *

…Утро начинается с летучки. Здесь как в школе. Все по звонку. Не успевает Дубравин выскочить из лифта, как раздается треньканье колокольчика. Народ вылетает из кабинетов. И с гиканьем летит по взлетной полосе коридора в секретариат. На «топтушку». Здесь на большом столе ответственного секретаря раскладываются газетные полосы.

Номер собирается сильный. Идет нешуточная борьба за каждый абзац, за каждую строчку. Все доказывают, что их материал – это святое. То есть вечное и неповторимое. Рыдая, отходит от стола юная девушка-стажер. Её «заметку» сняли. Маститый длинноволосый и носатый обозреватель, вытирая клетчатым платочком обильный пот со лба (следствие вчерашних совместных возлияний с ответсеком), ждет окончания «топтушки». Он еще вчера в застолье договорился о своем эссе. А сегодня просто сидит на стульчике в сторонке. Сторожит. Не покусится ли кто-нибудь на его «нетленку».