Читать книгу - "Каменная болезнь. Бестолковая графиня - Милена Агус"

О сбегавших кавалерах, о колодце, об обрезанных волосах, о шрамах на руках и борделях бабушка рассказала Ветерану в первую ночь, которую они провели вместе, рискуя попасть в ад. Бабушка утверждала, что она по-настоящему разговаривала только с двумя людьми: с ним и со мной. Он был самым худым и красивым мужчиной, которого она когда-либо видела, и любил он ее долго и страстно. Прежде чем войти в нее, и не один раз, попросил ее раздеться, как можно медленнее, и ласкал и ласкал все ее тело, улыбаясь и говоря, что она красивая. А потом сам вынул шпильки из ее волос и зарылся ладонями в это облако вороных кудрей, совсем как ребенок, а потом помог ей раздеться догола и, уложив на постель, долго смотрел на нее, восхищаясь ее большой крепкой грудью, белой и нежной кожей и длинными ногами, и все ласкал и целовал ее даже в самых потайных меcтах, где ее никогда не целовали. И бабушка чуть сознание не потеряла — так ей было приятно. А потом уже бабушка раздела его, осторожно поставила протез в ногах кровати и долго гладила и целовала его культю. В душе она впервые возблагодарила Господа за то, что на свет родилась, за то, что спас ее из колодца и одарил ее красивой грудью и красивыми волосами, и даже камнями в почках. А потом Ветеран сказал ей, что она очень хороша в постели и ни в одном борделе, ни за какие деньги, у него не было таких женщин. Тогда бабушка с гордостью перечислила ему все те услуги, которые она научилась предоставлять мужчине. Добыча: мужчина ловит голую женщину в рыболовную сеть, в которой проделывается отверстие на уровне влагалища, только чтобы иметь возможность войти в нее. Она его рыба. Все ее тело в его распоряжении, но он может только гладить ее поверх сетки. Рабыня: мужчина ложится в лохань, и она ласкает его в воде, она оголяет грудь, и он распоряжается ей по своему усмотрению: лижет, кусает, при этом она не имеет права смотреть на него. Гейша: она просто рассказывает ему разные истории, чтобы отвлечь от будничных проблем, она остается одетой, и не факт, что потом они займутся любовью. Обед: она лежит, мужчина размещает на ней еду, словно на столе: к примеру, сует фрукт во влагалище, на грудь намазывает джем, мясную подливку или заварной крем, потом все это съедает. Девочка: теперь уже он купает ее в лохани, полной пены, и тщательно моет всю целиком, она из благодарности берет в рот. Муза: он фотографирует ее в самых непристойных позах: с раздвинутыми бедрами, когда она мастурбирует и мнет свои груди. Женщина-собака: на ней только пояс для чулок, она приносит мужчине газету, держа ее во рту, он ласкает ее сзади, треплет по голове или чешет за ушами и приговаривает: «Хорошая собачка, хорошая». Служанка: она приносит ему кофе в постель, одета скромно, но грудь наружу, и он приникает к соскам и сосет их, потом она залезает на шкаф, чтобы вытереть пыль, и трусов на ней нет. Нерадивая: он привязывает ее к кровати, собираясь выпороть ремнем, но дед никогда не делал ей по-настоящему больно. Бабушка всегда со всем справлялась безукоризненно, и после каждой такой «услуги» дед говорил, сколько бы это стоило в доме терпимости, и они откладывали эту сумму на строительство дома на улице Манно, и бабушка всегда хотела, чтобы что-то осталось и на табак для трубки. Но они продолжали спать на противоположных сторонах кровати и по-прежнему в спальне никогда не разговаривали друг с другом. Наверное, поэтому для бабушки столь волнительны оказались ночи, проведенные с Ветераном: на ее голове покоилась его рука, и он даже во сне, казалось, гладил ее волосы. Ветеран заявил, что, по его мнению, ее муж был просто счастливчик, а никакой не неудачник, которому досталась в жены сумасшедшая, как считала она сама, и она никакая не сумасшедшая, она существо, которое Господь создал в тот момент, когда ему просто надоело штамповать обычных женщин и в нем проснулась поэтическая жилка. Бабушка над этим смеялась от души и говорила, что он сам сумасшедший и поэтому не замечает, что и другие такие же.

В одну из последующих ночей Ветеран признался бабушке, что отец его погиб не во время бомбардировок в Генуе, а был замучен Гестапо. Фашисты выбросили его обезображенный пытками труп прямо на улицу. Но он так и не выдал ни свою невестку, ни партизан, которые из его дома связывались с союзниками. На них кто-то донес, и когда они почувствовали слежку, отец решил для отвода глаз остаться дома и дать возможность остальным скрыться в горах, в Апеннинах. На прощанье он пожелал невестке прожить счастливую жизнь с его сыном и спокойно стал ждать, когда за ним придут. Дочь Ветерана родилась в горах. Но, возможно, все было совсем не так, ведь Ветеран чувствует, что отец ее — немец. Но только он и представить себе не может, чтоб его жена влюбилась в кого-то, и потому он уверен, что отец его дочери — негодяй, который, скорее всего, овладел его женой силой, когда она пыталась спасти тестя. Дотронуться до жены он теперь не может, потому у них и нет общих детей. И он тоже стал завсегдатаем борделей. Ветеран расплакался и смутился: ему внушили с детства, что горе свое надо скрывать. Тогда бабушка тоже расплакалась и сказала, что ей, наоборот, внушали, что скрывать надо радость, и, может, они и были правы, только радости в ее жизни было мало: единственное, что ей удалось, это выйти замуж за деда, к которому она была безразлична, да и почему от нее все кавалеры сбегали, она так и не поняла, ведь мы на самом деле ничего не знаем про других людей, и Ветеран не знает, чужая душа — потемки.

Однажды она решила все же что-то прояснить, собралась с духом и — сердце при этом у нее билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди — и спросила у деда: теперь, когда он узнал ее получше, хотя что он там такое мог о ней узнать, ну все же прожил же он с ней столько лет и больше не ходил в дом терпимости, так, может, он теперь ее любит? Дед ухмыльнулся, не глядя на нее, шлепнул ее по попе и даже не подумал ответить. В другой раз, когда она оказывала ему «услугу», о которой не может рассказать Ветерану, дедушка сказал ей, что у нее самая красивая попа, с которой он когда-либо имел дело. Действительно, что мы можем знать даже о самых близких — чужая душа потемки.