Читать книгу - "Верховные судороги - Кристофер Тейлор Бакли"

Следом она взглянула на экранчик телефона, показывающий, кто и откуда звонит. «ПОВМФ — Термонт». Какого дьявольского дьявола это значит: «ПОВМФ — Термонт»? Пеппер закрыла глаза и стала ждать продолжения.

— Алло. Это Дональд Вандердамп — президент, мне нужно поговорить с судьей Картрайт. — Пеппер, открыв один глаз, уставилась им на аппарат. — Не будет ли она так любезна, что перезвонит по номеру 202-456-1414? Большое спасибо. Если ей это не очень неудобно, пусть позвонит мне по возможности быстрее…

Пеппер сняла трубку:

— Алло? Кто это?

— Судья Картрайт? На первый попавшийся звонок сразу не отвечаете? Не могу вас за это винить. Я понимаю, время раннее, но мне действительно необходимо поговорить с вами…

Пока он говорил, Пеппер, держа в одной руке смартфон «Блэкберри», большим пальцем другой вызвала на его экран «Гугл» и набрала «ПОВМФ — Термонт»…

В первой же строке результатов поиска значилось: «Кемп-Дэвид — Википедия, свободная энциклопедия».

— Иисусе Христе, — резко сев в постели, произнесла Пеппер.

— Прошу прощения? — переспросил президент.

Четыре часа спустя армейский вертолет с Пеппер на борту опустился на посадочную площадку расположенного в горах Катоктин, штат Мэриленд, в шестидесяти милях к северу от Вашингтона, «Пункта обеспечения военно-морского флота Термонт», более известного под названием Кемп-Дэвид.

В окно она увидела помощников президента, ожидавших ее у мототележки из тех, на каких разъезжают по полю для гольфа игроки. Пеппер взглянула на часы. Обычно она примерно в это время встречалась с девочками за «Кровавой Мери», а после они отправлялись в какой-нибудь фитнес-клуб. Она не вполне понимала, почему оказалась здесь. По телефону президент ничего объяснять не стал, сказал только, что дело «весьма конфиденциальное».

— Добро пожаловать в Кемп-Дэвид, судья, — произнес один из помощников. — Президент ждет вас.

«Президент ждет вас». Пеппер это польстило. Она забралась в тележку и тут же показалась себе немного смешной, кем-то вроде высокопоставленной особы, осматривающей парк «Мир Диснея». Усевшийся на водительское место помощник, привыкший к тому, что гости Кемп-Дэвида немного нервничают, сказал:

— Моя жена смотрит «Шестой зал суда» при всякой возможности.

Несколько мгновений спустя Пеппер оказалась в обитой сучковатыми сосновыми досками комнате, которую сразу узнала по фотографиям, время от времени появлявшимся в выпусках новостей. Правда, на фотографиях эту комнату обычно заполняли натужно улыбавшиеся мировые лидеры, понимавшие, что их пригласили сюда, чтобы выламывать им руки, одновременно угощая гамбургерами из рациона военно-морского флота США. Тут вам не Версаль, тут Кемп-Дэвид.

И вот появился он. Президент Соединенных Штатов. Вживе Пеппер его никогда не видела. Он выглядел более низкорослым, чем на телеэкране. Немного слишком мягкий, но симпатичный. Трудно вообразить его распоряжающимся огромными армиями и флотами, не говоря уж о ракетах с ядерными боеголовками. И во что это он такое одет? О господи. В шелковую куртку с вышитой на ней надписью «БОУЛИНГ-ЛИГА КЕМП-ДЭВИДА».

— Судья Картрайт, — сказал он, улыбаясь и пожимая ей руку. — Искренне сожалею, что мне пришлось прервать подобным образом ваш уик-энд.

— Ничего страшного, сэр, — ответила Пеппер.

— Кофе?

— Нет, спасибо.

— Итак, — произнес он.

— Итак, — произнесла Пеппер.

— Шары покатать не желаете?

В первые минуты разговора с президентом любой его собеседник чувствует себя не вполне уверенно. Вот и Пеппер напряглась тоже. Это, простите, о каких шарах речь?

— Шары, сэр? Вы, собственно, о…

— О боулинге, — улыбнулся он.

— А. Понятно. Я когда-то играла в него, но… да. Конечно. Почему бы и нет?

И вскоре она уже спускалась, следуя за лидером свободного мира, по лестнице. За ними шествовала пара бессловесных мужчин с телосложением профессиональных футболистов и головными радиотелефонами. Президент что-то говорил. Себе или ей? На человека, способного разговаривать с самим собой, он более чем походит. Нет, похоже, все-таки ей.

— Я привожу сюда мировых лидеров. Видели бы вы, как у них выкатываются глаза, как они думают: «Господи, ну и деревенщина же этот тип!» — Президент хмыкнул. — И знаете, что происходит потом? Им это начинает нравиться. Просто-напросто нравиться. Они обращаются в ребятишек. В других-то странах боулинг не очень популярен. Хотя я над этим работаю. Иногда их приходится волоком отсюда вытаскивать, такое они получают удовольствие. Даже президент Франции. Готов поспорить, вернувшись домой, он рассказывал в Елисейском дворце, что президент Соединенных Штатов — неотесанный мужлан. Но я вам точно говорю, он тут никак не мог наиграться. Вообще-то французы мне нравятся. Мой персонал вечно твердит, что я не должен говорить о них на людях ничего хорошего. Но я этих ребят не слушаю. Я в прошлом году ездил во Францию. И знаете, что я там сделал первым делом? Возложил венок на могилу Лафайета — совсем как Першинг в 1917-м. Вам известно, что Лафайет похоронен в земле, привезенной с Банкер-Хилл?[8]У меня горло перехватывает, когда я об этом думаю. Кое-какие французские газеты вылезли из обжитых ими выгребных ям и заявили, что я, дескать, пытаюсь вдолбить французам в головы, что это мы таскали для них каштаны из огня во время Первой мировой войны. И Второй, разумеется. Но я сделал это вовсе не потому. Никак нет, Боб. Я хотел выразить уважение — мое и нашей страны — великому человеку. Мой персонал, он, ну чего уж тут вилять, у него просто истерика началась. Но ведь нельзя же позволить персоналу управлять твоей жизнью. О нет, — сказал он, словно делясь с Пеппер приобретенной дорогой ценой мудростью. — Нет, нет и нет.

Теперь Пеппер стояла в полной темноте. Президент щелкнул выключателем, и она увидела зал для боулинга — с одной-единственной дорожкой.

— Ахх! — произнес президент с интонацией человека, который лежит на столе хорошего массажиста. — Это искупает все остальное. Ладно, какой у вас размер?

— Размер, сэр?

О чем он, черт подери, спрашивает?

— Обуви.

Самый могущественный в мире человек скрылся в большом одежном шкафу и вышел оттуда, держа в руках пару женских тапочек для боулинга — восьмого размера. Тапочки были красно-бело-синие, а на носках их красовалось по маленькому орлу.

— Я их сам спроектировал, — сказал президент и добавил: — Только, если можно, не говорите об этом никому. У меня нынче хватает проблем и без прессы, ржущей над тем, что я расходую мое свободное время, — которого у меня, вообще-то говоря, и нет, — на проектирование патриотических тапочек для боулинга.