Читать книгу - "Крейсерова соната - Александр Проханов"

Он увидел среди недвижных алмазов крохотное живое мерцанье. Малую точку, подобную драгоценной росинке. Росинка была в небе и одновременно в его сердце. Две чудесных таинственных вспышки искали друг друга. Небесная превратилась в легчайший бирюзовый крестик, и сердце, словно зеркальце, тут же его отразило. Снега озарились изумрудной зарей. Она стала голубой, золотистой. Небо бесшумно полыхало, волновалось цветами радуги. Казалось, летает огромная прозрачная бабочка, и сквозь ее стоцветные крылья просвечивает небывалое, вставшее в небе светило.

Четыре птицы снижались к Плужникову, каждая вылитая из цветного стекла. Держали в клювах натянутый, из алого шелка, платок. Шелк волновался, просвечивал, сквозь него туманно светили звезды. Другие четыре птицы, словно их выдул из драгоценного стекла небесный стеклодув, прилетели, держа в клювах платок золотистого шелка. Наложили один платок на другой, чуть сместили углы. Перед Плужниковым пылала восьмиконечная золотисто-алая звезда. Птицы, тянувшие клювами заостренные лучи, превратились в ангелов. Стояли на воздухе, вращая стеклянными крыльями, держали звезду, и она переливалась, наполненная ветром, словно чудесный парус.

В сердцевине прозрачной звезды возникла женщина: с прекрасным лицом, в легких покровах, не касалась босыми ногами снега, держала в руке алую розу. Вокруг нее золотился воздух, от нее изливалось тепло, исходило благоухание. Плужников испытал к ней такую нежность, пережил такое блаженство, что глазам стало жарко от слез, и женщина на мгновение превратилась в летучую радугу.

Он знал, что это была Богородица. Ее чудотворная икона из шелков, из лучей, из радуг стояла перед ним на цветных снегах. Богородица была выткана шелками на плащанице. Сделала шаг вперед. Коснулась стопой голубого сугроба.

– Ты меня звал, – сказала она, и голос ее был чудесно знаком. Напоминал голос первой учительницы. И молодой матери. И соседской девочки, которую нежно и чисто любил. – Ты звал меня и искал. Я пришла на твой зов…

Плужников верил, что видит ее наяву. Она была явью, а все прежнее было сном, который завершился волшебным пробуждением.

– Пришла сказать, что все вы, кто приплыл сегодня на лодке, – святые. Вами сохраняется Россия, сберегается у последней черты. Вам придется претерпеть, испить премного страданий. Подобно тем, кого я уже посетила. Верь в то, что я вас никогда не оставлю. Знай, что смерти нет. А есть любовь. Есть Жизнь Бесконечная…

Он почувствовал на губах ее поцелуй. Женщина отступила назад, в свои шелка. Откинулась в них, как в глубокий гамак. Ангелы превратились в стеклянных птиц. Держа гамак за восемь заостренных концов, понесли звезду Богородицы в расступившееся небо.

Еще мерцала удаленная точка, переливалась исчезающая алмазная росинка, колыхалось во льдах нежное зарево. Плужников отирал счастливые слезы. Шагнул туда, где только что было виденье. На снегу, прожженный маленькой горячей стопой, остался отпечаток. Подмерзающие края были усыпаны разноцветными льдинками. Среди студеного ветра пахло розой. Но уже хрипло рычал мегафон. Прожектор разбрасывал тревожные ртутные брызги. В полынье бугрилось черное тулово лодки. Командир созывал экипаж.

Крейсер «Москва» возвращался на базу, пробивая пустынную толщу вод. Убрал под железную обшивку перископ и антенны. Превратился в пузырек света и воздуха, летящий в глубине океана. Бесшумные приборы выбирали курс, рассчитывали расстояния до базы, держали лодку в горизонтальном парении. На глубине тридцати метров лодка попала в сильное подводное течение, сносившее крейсер к востоку. Автоматика рулей вносила поправку на скольжение, запрашивая у компьютера координаты места. Волчки гироскопов неутомимо, как прялки, наматывали на себя невидимые нити пространства.

Акустик Плужников прислонил ушные раковины к чутким мембранам приборов, и его розовое ухо распустилось, словно цветок, вышло за пределы стальной оболочки. Плыло в океанских потоках, внимая музыке подводных сфер, стеклянных песнопений, металлических рокотов, каменных хрустов и скрежетов, как если бы терлись друг о друга донные хребты, осыпались гранитные лавины, шелестели от подводного ветра кроны могучих деревьев. Это сталкивалась насыщенная солью вода с пресноводным течением, рождая печальный звук столкновения. Опускались в глубину охлажденные слои, продавливая тяжестью водяной купол, сотрясая гулами океанскую бездну. Звенела капля, ударяясь о другую. Вздыхала пылинка метеорита, упавшая в океан. Цокал панцирь креветки, скользнувший по лодке. Гудела ласта кита, толкнувшая сгусток воды. И среди голошений мира не умолкал нежный бессловесный голос, полный волшебной женственности, прекраснее которого не было ничего во Вселенной. Словно над лодкой продолжала струиться дивная звезда с золотистыми и голубыми лучами. Вслед кораблю в пучине мчались разноцветные ангелы. Алая роза плыла перед крейсером, источая благоухание.

Плужников уловил отдаленный, многократно заглушаемый звук, похожий на треск холста, когда лопаются крепко сотканные нити. Звук стал слышнее, резче, как если бы взрывались срезанные заклепки, стягивающие листы железа. Этот стучащий, режущий звук перешел в устрашающий грохот, словно долбил пулемет, укладывая пули прямо в ушную раковину. Ухо, набитое стальными сердечниками, закупоренное долбящим звуком, ужаснулось, кровоточило, желая спрятаться в глубину оболочки.

– По пеленгу восемьдесят обнаружена цель!.. Подводная!.. Классификация – «Колорадо»!..

Командир обратился к старпому:

– Они караулили нас на маршруте… Опять устроили гонки… Может быть, адмирал в неслужебное время участвует в ралли?

– Похоже, он выступает в «Формуле-1», – невесело отозвался старпом.

– Неподходящее место для гонок, прямо скажу. Глубины до ста метров. Вертикальный маневр затруднен. – Мысленным взором он обозрел океан, где обе лодки двигались параллельными курсами, между поверхностью, где бушевал шторм, закручивая черные рулоны волн, и каменным дном с заостренными гранитными надолбами. – Полный вперед!.. Самый полный!..

Лодка сделала горячий вдох и ринулась мощно вперед. Вначале они скользили на параллелях, неуклонно сближаясь. Словно «Колорадо» давила «Москву» набухшей бортовиной, сгоняя ее с маршрута.

– Опасно маневрирует, гад, – сокрушался старпом, видя, как «Москва» плавно искривляет траекторию, стремясь сохранить дистанцию. – Обнаглели, суки! Был бы Советский Союз, не посмели бы!

– Мы теперь и есть Советский Союз… Столица нашей Родины «Москва»… Сбросить ход до десяти узлов!..

Лодка умерила неукротимый бег, отпуская вперед «Колорадо», которая, вопреки ожиданиям, не сбросила скорость, но стала равномерно и мощно удаляться, оставляя позади утомленный крейсер. Стремилась в норвежский порт, всласть нагонявшись за русской субмариной, продемонстрировав превосходство в маневре и ходе, показав обессиленным русским мощь американских реакторов, турбин и винтов. В Киркенесе, в ночном офицерском клубе, моряки придвинут к себе толстые стаканы с виски, станут смотреть, как в аметистовых вспышках у хромированной штанги танцует мулатка с фиолетовой грудью, доставленная «Боингом» из Нового Орлеана.