Читать книгу - "Женщина – не мужчина - Итаф Рам"

Дейа выпрямилась на стуле. Не отвечая на вопрос Насера, она, в свою очередь, поинтересовалась:

– А почему ты учишься не ахти?

– Учеба мне никогда особо не нравилась, – ответил он. – Но родители настояли, чтобы после колледжа я поступил в медицинский. Хотят, чтобы я стал врачом.

– А ты хочешь стать врачом?

Насер засмеялся:

– Не очень. Я бы лучше семейным бизнесом занимался. Может, и собственное дело когда-нибудь открыл бы.

– А ты родителям это говорил?

– А как же. Но они заявили, что я должен выучиться – если не на врача, то хотя бы на инженера или на юриста.

Дейа во все глаза смотрела на него. Во время подобных посиделок она не испытывала ничего, кроме злости и раздражения. Один жених только и рассказывал, сколько денег зашибает у себя на заправке; другой устроил допрос с пристрастием: как она учится, готова ли сидеть дома и воспитывать детей, согласна ли носить хиджаб постоянно, а не только в школу?

У Дейи тоже было что спросить. Как ты будешь обращаться со мной, если мы поженимся? Дашь ли мне осуществить мои мечты? Или запрешь дома одну с детьми, а сам будешь пропадать на работе? Будешь ли ты любить меня? Считать своей собственностью? Бить? Она могла бы сказать все это вслух, но знала, что услышит в ответ лишь то, что жаждет услышать. Если хочешь понять человека, надо не слушать слова, которые он произносит, а вглядеться в него попристальней.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросил Насер.

– Да я просто… – Она опустила взгляд на собственные пальцы. – Меня удивляет, что родители заставили тебя пойти учиться. Я думала, они дают тебе свободу выбора.

– С чего ты взяла?

– Ну как же. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты ведь мужчина.

Во взгляде Насера мелькнуло любопытство.

– Ты правда так думаешь? Если я мужчина, то могу делать что хочу?

– Так устроен мир, в котором мы живем.

Он подался вперед, опершись на стол. Никогда еще Дейа не оказывалась так близко к мужчине. Она откинулась на спинку стула и крепче зажала ладони между колен.

– Чудна́я ты, – сказал Насер.

Дейа почувствовала, что краснеет, и отвела глаза.

– Только при моей бабушке этого не говори.

– Почему? Я в хорошем смысле.

– Она ничего хорошего в этом не видит.

Повисло молчание. Насер придвинул к себе чашку.

– Ну так что же, – сказал он, отхлебнув чаю. – Как ты представляешь свое будущее?

– Что?

– Чего ты хочешь от жизни, Дейа Раад?

Дейа невольно рассмеялась. Как будто имеет какое-то значение, чего она хочет. Как будто от нее хоть что-то зависит… Будь ее воля, она отложила бы замужество лет на десять. Подала бы документы на зарубежную стажировку, собрала вещи и уехала в Европу – в Оксфорд, например – и сидела бы целыми днями в кафе и библиотеках с книжкой в одной руке и ручкой в другой. Стала бы писательницей, помогала бы людям постигать мир с помощью придуманных ею историй… Но от нее не зависело абсолютно ничего. Дед с бабкой запрещали даже думать о колледже до замужества, а Дейа не хотела с ними ссориться – ведь тогда она на всю арабскую общину прослывет невесть кем. Что она будет делать, если с ней перестанут разговаривать, запретят видеться с сестрами, отлучат от дома и семьи? Другого-то дома и другой семьи у нее все равно нет. Дейа и так ощущала себя одинокой и брошенной – у нее не хватило бы духу порвать последние родственные узы. Она боялась жизни, которую готовили ей дед с бабкой, но еще больше боялась неизвестности. Поэтому задвинула свои мечты подальше и делала что скажут.

– Я просто хочу быть счастливой, – сказала она Насеру. – Вот и все.

– Ну, это дело нехитрое.

– Неужели? – Она снова посмотрела ему в глаза. – Тогда как так получается, что я ни одного счастливого человека не видела?

– Да наверняка видела. Взять, к примеру, твоих дедушку и бабушку – они же счастливы.

Дейа с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза.

– Тета целыми днями жалуется на жизнь: мол, дети ее бросили, – а сидо^[2] и дома-то почти не бывает. Поверь мне. Они несчастные люди.

Насер покачал головой:

– Может, ты слишком строго судишь?

– Да разве? Вот твои родители – они счастливы?

– Конечно, счастливы.

– И любят друг друга?

– Конечно, любят! Они женаты больше тридцати лет.

– Это ни о чем не говорит, – хмыкнула Дейа. – Мои бабушка с дедушкой женаты больше пятидесяти – и на дух друг друга не переносят.

Насер промолчал. Судя по выражению его лица, Дейин мрачный настрой ему не нравился. Но что еще ей сказать? Солгать, что ли? Хватит с нее и того, что ее заставляют жить жизнью, которой она жить не хочет. Неужели брак должен начинаться со лжи? Тогда чем он кончится?

Наконец Насер откашлялся.

– Знаешь, – проговорил он, – только потому, что ты не видишь счастья в жизни твоих дедушки и бабушки, нельзя утверждать, что они не счастливы. Счастье ведь у каждого свое. Взять мою мать – она превыше всего ценит семью. Она счастлива, потому что у нее есть муж и дети. Но, конечно, семья нужна не каждому. Некоторые не могут без денег, некоторые – без друзей. Все люди разные.

– А тебе что нужно? – осведомилась Дейа.

– В смысле?

– Что тебе нужно для счастья?

Насер закусил губу.

– Финансовая стабильность.

– Деньги?

– Нет, не деньги. – Он помолчал. – Я хочу устроить себе надежную карьеру и жить с комфортом. Может быть, даже на пенсию уйти пораньше.

Дейа поморщилась:

– Работа, деньги – какая разница…

– Может, и так, – согласился Насер, покраснев. – Ну, а ты что ответишь?

– Ничего.

– Это нечестно! Ты должна ответить. Что тебя сделает счастливой?

– Ничего. Меня ничего не сделает счастливой.

Он удивленно моргнул:

– Как это – ничего? Ну хоть что-нибудь-то должно!

Дейа отвернулась к окну. Насер не сводил глаз с ее лица.

– Я не верю в счастье.

– Неправда. Просто ты пока еще его не нашла.

– Нет, это правда.

– Это из-за… – Он запнулся. – Из-за твоих родителей?

Дейа видела, что Насер пытается поймать ее взгляд, но упрямо глазела в окно.

– Нет, – солгала она. – Они тут ни при чем.

– Тогда почему ты не веришь в счастье?