Читать книгу - "Маленькие дети - Том Перротта"

— Па-па! — возмутился он, в очередной раз вырываясь из объятий Тодда с ловкостью, которая через несколько лет сослужит ему хорошую службу в детской футбольной лиге. — Ну ты зачем?

Во вторник Тодд решил сменить тактику и на весь день экспромтом увез Эрона и Марджори в большой парк развлечений, располагающийся почти на границе с Нью-Хэмпширом. Он купил сыну дневной абонемент на все аттракционы и беспрекословно выполнял все его желания. Если Эрон хотел шесть раз подряд кататься на «Китайском драконе», Тодд не имел ничего против. Не возражал он и против сахарной ваты, двух порций мороженого и хот-дога, съеденных друг за другом без всякого перерыва под недоуменным и подозрительным взглядом тещи.

— Сегодня твой день, — повторял Тодд. — Сегодня ты босс.

Перед самым отъездом Тодд с Эроном несколько раз прокатились на чертовом колесе. Сделав два оборота, колесо вдруг остановилось, и они повисли на самом верху, чуть раскачиваясь в зеленой металлической клетке над верхушками деревьев. Тодд повернулся к сыну и заглянул в его чудесные, доверчивые глаза.

— Эрон, что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал одну вещь.

— Что случилось? — подозрительно спросил мальчик.

— Нет, ничего не случилось. Я говорю гипотетически.

Эрон в задумчивости нахмурился, а Тодд рассмеялся:

— Нет, ничего, не обращай внимания. Я все равно не смогу тебе это объяснить. Просто знай, что я тебя очень люблю и никогда ни за что не обижу. Понимаешь? И если что-нибудь все-таки случится, ты должен помнить, что это не твоя вина, хорошо? Ты не сделал ничего плохого. Ничего!

Эрон ненадолго задумался, а в это время оператор включил двигатель, и они медленно поехали вниз.

— Ты сердишься? — спросил он.

— Нет, — помотал головой Тодд. — Совсем нет.

— Я думал, ты сердишься.

Тодд взял его за руку, и на этот раз мальчик не стал возражать.

— Я не сержусь. Я просто тебя очень люблю.

— Ну ладно, — Эрон кивнул, словно говоря, что объяснение принято.

Пока кабинка ехала вниз, они держались за руки, не смотрели друг на друга и не произнесли ни одного слова. Но даже тогда решимость Тодда еще не ослабла. В машине он всю дорогу подпевал Раффи и ни секунды не сомневался, что этим вечером они с Сарой отправятся к морю и к новой жизни.

Уложив Эрона поспать, он заперся в спальне и написал Кэти длинное письмо, в котором объяснял, что и почему собирается сделать. Оно заканчивалось особой припиской для Эрона, которую Тодд просил прочитать мальчику утром. Он вложил письмо в конверт, сложил и засунул в задний карман.

Этим же вечером, незадолго до девяти, Тодд поднялся в спальню Эрона и несколько минут посидел на его кровати, глядя, как его сын спит, и пытаясь убедить себя, что его очень радует перспектива проснуться завтра в номере отеля, далеко отсюда, от всех надоевших ежедневных обязанностей, от неизбежных скандалов по поводу утреннего одевания, завтрака и телевизора. Особого успеха он не добился. Дело в том, что, хоть Тодд и любил пожаловаться на осточертевшее однообразие этой процедуры и на особые трудности, связанные с носками, ему нравилось одевать Эрона по утрам и грустно было думать, что завтра это станет делать кто-то другой, да еще в доме, охваченном растерянностью и унынием.

Но и тогда Тодд еще не передумал. Он со вздохом поднялся с постели Эрона и направился в собственную спальню, чтобы оставить письмо под подушкой Кэти — там, где она непременно найдет его, но только после того, как они с Сарой уедут из города. Он откинул покрывало с подушки и застыл.

Вот в этот момент мужество и оставило Тодда — еще не окончательно, но все-таки письмо осталось у него в кармане.

Оно все еще лежало там, когда он пробудился от задумчивости и наклонился, чтобы поднять доску, упавшую на тротуар у самых его ног. Наверное, она принадлежала мальчишке, который сидел посреди тротуара и со смехом потирал ушибленное колено.

— Ты в порядке? — спросил, подходя к нему, Тодд.

Мальчишка кивнул и поднялся, но покачал головой, когда Тодд попробовал вернуть ему доску.

— Оставь себе, — сказал он. — Я на сегодня откатался.

— Зачем она мне? — удивился Тодд.

— Попробуй сам, это же круто.

— Точно, — присоединился к нему подросток с хриплым голосом, и все остальные дружно закивали. — Попробуй сам, чудак.

— Вы с ума сошли, — пожал плечами Тодд, стараясь скрыть вдруг вспыхнувший азарт. — Я же не знаю, как на ней кататься.

— Все ты знаешь, — вмешался Джи. — Ты следил за нами все лето.

* * *

Мэри-Энн стояла под фонарем на краю поля для соккера и дрожащими руками пыталась разжечь сигарету. Последний раз она курила в четырнадцать лет, когда в летнем лагере с двумя подружками удрала после отбоя на озеро, чтобы на троих выкурить одну сигаретку «Мальборо» и составить детальный план соблазнения мальчиков из старшей группы. Подобные воспоминания принято считать приятными, но это таковым определенно не являлось. Две другие девочки не особенно нравились Мэри-Энн, она страшно боялась, что их застигнут за нарушением сразу двух лагерных правил, не говоря уже о том, что в том возрасте она еще совершенно не хотела никого соблазнять, и уж особенно старших мальчиков.

Сигарета, которую она сейчас раскуривала, принадлежала не ей. Мэри-Энн вытащила ее из пачки «Кэмел лайте», которая пару недель назад случайно выпала из сумки Терезы, когда та искала пластырь. Мэри-Энн быстро схватила ее со стола, пока дети не успели заметить.

— Мне казалось, ты бросила, — процедила она и сама удивилась тому, что так злится.

— Я еще иногда покуриваю, — призналась Тереза.

— Я их забираю, — объявила Мэри-Энн. — Для твоей же собственной пользы.

Не обращая внимания на робкие протесты Терезы, она бросила сигареты в свою сумку. Так они и лежали там с начала августа, словно дожидаясь момента, когда Мэри-Энн почувствует себя такой несчастной и растерянной, что, будто в знак протеста, решит закурить.

К счастью, в сумке нашлась и зажигалка, которую кто-то из безответственных родителей забыл на краю песочницы.

Раскурить сигарету удалось только с третьей попытки. Первая же затяжка обожгла легкие, и Мэри-Энн раскашлялась до слез. Решив не затягиваться, она отправилась по зеленой траве футбольного поля к детской площадке.

Несколько минут назад она выскочила из дому, крикнув Льюису, что ей надо немного прогуляться, и направилась на площадку не сознательно, а скорее повинуясь силе привычки. Но скоро Мэри-Энн сообразила, что это именно то, что ей сейчас надо, — уединенное место, где можно посидеть, не беспокоясь, что кто-нибудь обнаружит ее с сигаретой в руках. Ей просто требовалось немного времени, чтобы прийти в себя и понять, как отразится случившееся сегодня вечером на ее дальнейшей жизни.