Читать книгу - "На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - Пэлем Грэнвилл Вудхауз"

Я опешил.

– Что?

– Именно так и было, клянусь!

– Она сама разорвала помолвку?

– Конечно! Вчера вечером. Я зашел к ней рассказать про Храм, и она дала мне отставку. Очень вежливо и по-дружески, но совершенно недвусмысленно. Кстати, хочешь знать почему? Вспомни, что я говорил, когда мы с тобой встретились тогда на вечеринке. Ты уговаривал меня бросить пить, а я сказал, что тогда потеряю Энн, потому что она хочет меня исправить, а иначе вообще бы со мной не связалась. Ты понимаешь, Кули, о чем я? Это женская психология.

– Ясное дело.

– Если девушка обручается в надежде исправить своего жениха, а он вдруг исправляется сам, она оказывается в глупом положении.

– Ну да, само собой, – кивнул Джо Кули, – так и случилось в «Пьяных любовниках».

– Иначе и быть не может! – кипятился Эгги. – Ладно, Кули, пошли. Да здравствуют сосиски!

Я снова удержал его за пиджак.

– Нет, стой, не уходи! Ты не понял самого главного.

– Главного?

– Вот именно. Остроты возникшей ситуации. Когда Энн порвала с тобой вчера, она крепко стояла на ногах, у нее была перспектива хорошей работы, а теперь она на мели. Работа выскользнула из пальцев. У девушки нет ни гроша за душой, и ее кто-то должен поддержать, иначе от очереди на биржу труда ее спасет лишь работа на побегушках у зубодера.

– Да что ты говоришь!

– Да-да, так и есть. Ей придется ходить в белом халате и говорить: «Мистер Буруош готов вас принять».

– Ей это вряд ли понравится.

– Совсем не понравится, – подтвердил я.

– Она будет чувствовать себя как птица в позолоченной клетке.

– Совершенно верно – как птица в позолоченной клетке. Остается лишь одно: ты должен пойти к Энн и попроситься назад.

– Но я не могу! – запротестовал Эгги.

– Можешь!

– Не могу, – упорствовал он. – Есть препятствие чисто технического характера, старина. Сразу после того, как она меня бросила, я пошел к Мейбл Прескотт и сделал предложение ей.

– Что?

– Да. А Мейбл не такая девушка, с которой можно обручиться, а на следующий день заявить, что передумал. Мейбл, она… в общем, я бы сказал, она несколько вспыльчива. Лучшая в своем роде, разумеется, и я горячо люблю ее, но вспыльчива, тут уж ничего не поделаешь.

– Черт побери!

– Пойди я сейчас к ней и объяви, что в программе произошли изменения, то мне самое меньшее свернут шею и попляшут на моих бренных останках… Послушай, – вдруг оживился он, – на самом деле Энн вовсе не о чем беспокоиться! Почему бы ей просто-напросто не остаться нянькой при этом любителе сосисок?

– Ее вчера выгнали, – объяснил я.

– Черт, не везет так не везет. Я всегда об этом говорил: какой смысл искать работу, если потом все равно ее теряешь?

Джо Кули, который до сих пор стоял молча, задумчиво почесывая подбородок ручкой сковородки, заговорил:

– У меня есть предложение, джентльмены. Может, я и не прав, но, в конце концов, мы все тут в одной лодке. – Он повернулся ко мне. – Почему бы вам самому не жениться на Энн?

Я вздрогнул.

– Мне?

– Ага. Вы же говорили, что любите ее.

– Правда? – просиял Эгги. – Вот и славно.

– Здорово, – согласился Джо, – лучше не придумаешь.

Только тут они заметили мой печальный смех.

– В чем дело? – спросил Эгги.

– Энн на меня и не взглянет.

– Почему это вдруг?

– Очень даже взглянет. – Джо подмигнул Эгги. – Он же у нас из графьев.

– Я знаю, что он граф, причем из тех графов, которыми Англия может по праву гордиться.

– Любая девица только и мечтает выйти за графа, – сказал Джо.

– Ничто не привлекает женщин больше, чем возможность присутствовать при королевском дворе, – поддержал Эгги.

Они с мальчишкой, похоже, достигли полного согласия, но я решительно покачал головой.

– Она на меня и не взглянет, – с горечью повторил я. – Я – последний из мужчин, кто мог бы ей понравиться.

Джо Кули повернулся к Эгги и сказал шепотом, который, наверное, был слышен за километр:

– Он переживает из-за своего лица.

– Вот как? – поднял брови Эгги. – Ах, ну да, конечно. М-м… – Он смущенно кашлянул. – Знаешь, Реджи, я бы на твоем месте не стал так волноваться из-за лица. В определенных ракурсах… и при определенном освещении… я хочу сказать, в нем чувствуется какая-то… э-э… честность, суровая прямота…

– Да и вообще, – вставил Джо, – лицо не имеет никакого значения.

– Вот именно.

– Внешность никого не интересует. Франкенштейн, вон, и тот женился.

– Разве? – удивился Эгги. – Первый раз слышу. Я с ним не знаком. Наверное, он учился в Харроу.

– Главное – это сила и страсть, – авторитетно заявил Джо. – Ведите себя поувереннее. Возьмите ее за руку, смотрите прямо в глаза и дышите поглубже, вот и все.

– Правильно.

– И еще надо рычать, – добавил Джо.

– Только не просто рычать, – поправил Эгги. – Не так, как пекинес, у которого отбирают печенье, а со словами.

– Ну да. Например, так: «Послушай, дор-рогая!» – изобразил Джо. – Если он так скажет, она сразу сдастся.

– В общем, вперед, Реджи, не тушуйся! – подытожил Эгги. – Осталось только найти ее. Кто-нибудь знает, где она сейчас может быть?

– Она вот-вот приедет сюда, – ответил я.

– Тогда все в порядке, – расцвел Эгги. – Ты пока поброди тут и отрепетируй как следует рычание, а мы с нашим ангелочком поколдуем на кухне. Думаю, его астральное тело останется довольно моими сосисками. Ну что, идем?

– Охотно, приятель. Пошли.

Они скрылись в доме, а я снова двинулся по переулку, вышел на дорогу и стал ждать. Вскоре появилась машина. За рулем сидела Энн Баннистер.

Я шагнул вперед, и она затормозила, испуганно вскрикнув.

29

– Реджи! – воскликнула Энн.

Ее удивление было мне понятно. Вероятно, я был последним из людей, которых она ожидала здесь встретить.

– Реджи!

– Привет, Энн.

Она медленно вышла из машины и изумленно воззрилась на меня. Лицо у нее порозовело, потом побледнело и снова начало розоветь. Что делалось в это время с моим, я сказать не могу. Вероятно, оно выглядело особенно гнусно.

Последовала долгая пауза. Потом Энн сказала:

– Ты сбрил усы.

– Да, – ответил я.

Новая пауза. Мой взгляд, обращенный на девушку, выражал безнадежную муку. Так, вероятно, юный Джо Кули смотрел бы на сосиски, отделяй их от него непреодолимая пропасть. Я знал, что у меня нет ни единого шанса. Мне пришли в голову все те обидные слова, которые бросила Энн два года назад в Каннах, разрывая наши отношения. Ни одна девушка не согласилась бы выйти за человека, отвечающего описанию, которое она дала мне после того,