Читать книгу - "Воды слонам! - Сара Груэн"

Марлена!

Я широко раскрываю глаза и пытаюсь подняться.

— Эй, кому я велел не дергаться! — сердится Уолтер.

— Марлена! Где Марлена? — выдавливаю из себя я, вновь падая на подушку. Мозги явно никак не могут удержаться на месте. Похоже, у меня сотрясение. С открытыми глазами мне куда хуже, так что я снова их закрываю. А когда видимый мир исчезает, чернота выходит за пределы головы, как если бы череп вывернулся наизнанку.

Уолтер стоит возле меня на коленях. Снимает со лба тряпицу, макает в воду и отжимает. Вода сочится обратно в миску, до чего у нее чистый, с детства знакомый звук. Гул постепенно затихает, уступая место ноющей боли, охватывающей затылок от уха до уха.

Уолтер снова подносит тряпицу к моему лицу Смачивает кожу на лбу, щеках и подбородке. Прохладное покалывание помогает мне вернуться, удержать внимание за пределами гудящей головы.

— Как она? Цела?

— Не знаю.

Я вновь открываю глаза, и мир ужасающе кренится. Опять приподнимаюсь на локтях, и на сей раз Уолтер мне не препятствует. Напротив, склоняется ко мне и смотрит прямо в глаза:

— Вот дерьмо! Зрачки-то разные. Тебе не кажется, будто ты перебрал?

— Ну… да, — снова еле выдавливаю из себя я. До чего же трудно подбирать слова! Самому-то мне ясно, что именно я хочу сказать, но путь от мозгов до рта словно начинен ватой.

Уолтер отходит от меня, и я слышу, как на пол падает пробка от бутылки. Вернувшись, он подносит бутылку к моим губам. Это сарсапарель.

— Боюсь, ничего лучшего я не найду, — с сожалением говорит он.

— Чертовы копы, — ворчит Верблюд. — Якоб, как ты там?

Я и рад бы ответить, но удерживаться на локтях до того трудно, что на остальное сил уже не хватает.

— Уолтер, как он там? — голос Верблюда звучит куда более обеспокоенно.

— Да вроде ничего, — отвечает Уолтер и ставит бутылку на пол. — Ну что, попробуешь сесть? Или обождем минуту-другую?

— Мне нужно сходить за Марленой.

— Перестань, Якоб. Сейчас ничего не поделать.

— Нет, нужно. А вдруг он… — голос у меня пресекается. Я не могу даже договорить фразу.

Уолтер помогает мне сесть.

— Сейчас ты ей никак не поможешь.

— Надо хотя бы попробовать.

Уолтер приходит в ярость.

— Христа ради, можешь ты послушаться меня хоть раз в жизни?!

От его гнева я впадаю в оторопь и затыкаюсь. Передвигаю колени и, подавшись вперед, опускаю голову на руки. Какой же она кажется тяжелой и огромной — не меньше тела.

— Кому какое дело, что мы сейчас в движущемся поезде, а у тебя сотрясение мозга?! У нас, видишь ли, неприятности. Большие неприятности. И единственное, что у тебя сейчас получится — это только увеличить их количество. Черт возьми, да если бы тебя не избили до полусмерти и если бы не Верблюд, я бы прошлой ночью вообще не стал возвращаться в поезд!

Я пялюсь на постель между выступами коленок и пытаюсь сосредоточиться на самой большой складке. Мир стал поустойчивей и уже не так плывет. С каждой минутой все новые участки моего мозга включаются в работу.

— Вот смотри, — продолжает Уолтер уже помягче, — нам осталось продержаться всего-то три дня до того, как мы сгрузим Верблюда. Тут уж придется постараться — смотреть в оба и не делать глупостей.

— «Сгрузим Верблюда?» — встревает Верблюд. — Вот как, значится, вы обо мне нынче думаете?

— Да, ровно так и думаем, — отрезает Уолтер. — И ты должен быть нам благодарен. Вот скажи на милость: что будет, если мы сию минуту отсюда слиняем? Ммммм?

С раскладушки не доносится ни звука.

Вздохнув, Уолтер продолжает:

— Послушай, Марлене действительно не позавидуешь. Но бога ради! Если мы удерем до Провиденса, Верблюду крышка. Придется ей три дня потерпеть. Но будь я проклят, если она не провела за этим занятием четыре года! Так что еще три дня погоды не сделают.

— Она беременна, Уолтер.

— Что?

Он надолго умолкает. Я поднимаю глаза.

Уолтер морщит лоб.

— Ты уверен?

— Она сама сказала.

Он долго смотрит на меня в упор. Я тоже стараюсь не отводить взгляда, но глаза непослушно соскальзывают в сторону.

— Тем более нужно действовать осторожно. Эй, Якоб, смотри на меня.

— Я пытаюсь!

— Раз уж решено, что мы отсюда линяем, нужно сделать все по-человечески. Пока у нас тут Верблюд, мы не имеем права и пальцем пошевелить — даже пальцем, понял? И чем раньше ты смиришься с этой мыслью, тем лучше.

С раскладушки доносится всхлип. Уолтер оборачивается.

— Перестань, Верблюд! Они бы не согласились взять тебя обратно, если б не простили. Или ты бы предпочел, чтобы тебя сбросили с поезда?

— Даже и не знаю, — всхлипывает Верблюд.

Уолтер вновь поворачивается ко мне.

— Смотри на меня, Якоб. На меня смотри, — и, когда мне наконец удается зафиксировать взгляд, продолжает. — Она с ним сладит. Слово даю, сладит. Только она одна и умеет с ним справляться. И знает, сколько всего поставлено на карту. Да и потерпеть придется всего-то три дня.

— И что потом? Ты же сам сказал, деваться нам некуда.

Он с досадой отворачивается и туг же разворачивается обратно.

— Ты вообще понимаешь, что происходит, а, Якоб? Что-то я сомневалось.

— Да все я понимаю! Просто ни один выход мне не нравится.

— Мне тоже. Но ты же понимаешь, утрясать придется потом. А сейчас надо сосредоточиться на том, чтобы выбраться отсюда живыми.

Засыпая, Верблюд хнычет и всхлипывает, хотя Уолтер не устает повторять, что семья встретит его с распростертыми объятиями.

Наконец сон одолевает его окончательно. На всякий случай подойдя к нему еще раз, Уолтер гасит лампу и вместе с Дамкой забирается на попону в углу. Несколько минут спустя раздается его храп.

Я осторожно приподнимаюсь, изо всех сил стараясь не потерять равновесия. Наконец встав на ноги, делаю пробный шаг. Голова кружится, но вроде бы я с ней справляюсь. Сделав несколько шагов подряд и убедившись, что у меня получается, я добираюсь до сундука.

Через шесть минут я уже ползу по крыше нашего вагона, сжимая в зубах нож Уолтера.

Звук, казавшийся изнутри вагона тихим постукиванием, здесь превращается в оглушительный грохот и лязг. Когда поезд поворачивает, вагоны качаются и подергиваются, и я замираю, ухватившись за верхнюю балку, пока мы снова не выезжаем на прямую.

Достигнув конца вагона, я задумываюсь, что делать дальше. Теоретически я мог бы спуститься по лисенке, спрыгнуть на платформу и пройти прямо по вагонам, пока не доберусь до нужного. Но тогда меня могут увидеть.