Читать книгу - "33. В плену темноты - Гектор Тобар"

Управляющий буровой установкой «плана Б» Джефф Харт носил на рукаве футболки с коротким рукавом флаг своей страны, Соединенных Штатов Америки, а иногда еще, прикрывая шею, надевал косынку, которая выбивалась сзади из-под среза его белой фирменной каски с надписью «Layne Christensen». Во время работы он почти всегда ставил ногу на платформу, и однажды министр горнодобывающей промышленности поинтересовался у него, для чего он это делает. «Я должен чувствовать бур, – пояснил Харт. – Лучше всего стоять на платформе, тогда ты ощущаешь, как себя ведет установка». Внизу, под ними, металл терся и стучал о камни, и трение передавалось наверх по валу, где Харт ногой ощущал «хорошие» и «плохие» вибрации, идущие от машины. «Так ты узнаешь, что насадка вот-вот готова развалиться или же режущая кромка ее притупилась», – пояснил он. Американцы постоянно настороже, не теряя бдительности ни на минуту, потому что скальный грунт здесь, на «Сан-Хосе», оказался тверже, чем они предполагали. Бур на финальной стадии реализации «плана Б» продвигался все глубже, и им приходилось останавливаться и менять головки каждые 10–20 метров, а то и чаще. «Нервы у всех были на пределе, потому что бур то и дело застревал, – пояснил Харт. – Мы резали скважину, которая искривлялась естественным образом. У нас есть буровая колонка, которая, как мы мысленно представляем, проходит через центр скважины до самого низа, но ведь это не так. На всем протяжении она трется о кромки, и на этом мы сильно теряем крутящий момент». Предполагалось, что Харт вместе с тремя другими американцами будет работать по двенадцать часов вахтами из двух человек, но вместо этого они установили вахты протяженностью шестнадцать-восемнадцать часов, после чего шли спать в палатку на территории шахты. Бурить скважину к живым людям, оказавшимся в подземной ловушке, психологически намного труднее, чем пробиваться на горизонт грунтовых вод или к рудной жиле. Харта подгоняло ощущение утекающего сквозь пальцы времени, которое лишь усугублялось осознанием того, что если кто-либо из шахтеров заболеет, а на то, чтобы вызволить его, уйдет лишний месяц, то бедняга может и не дожить до освобождения. Кроме того, Харт оставался любящим отцом, который долгие месяцы проводил вдали от дома, в командировках, и ему хотелось поскорее вернуть всех отцов, застрявших там, внизу, обратно к их детям. Постоянное напряжение не могло не сказаться, и вскоре американцы, подобно чилийцам на умирающем руднике, уже разговаривали друг с другом на повышенных тонах.

По мере того как к ним приближался бур Т130, на помещения, в которых спали горняки, обрушилась новая напасть. Сначала их донимала невыносимая духота и влажность; на смену пришли отработанная вода и грибок; а теперь настал черед удушливой пыли, которая, смешавшись с водяными парами, медленно ползла по коридорам и галереям рудника. Вот облако ее окутало отметку 105 и Убежище и задержалось там на целых семь дней, начиная с 27 сентября. «Сейчас 7:40 утра, а повсюду пар и пыль, которая скрипит на зубах, – записал в дневнике Виктор Сеговия. – Ощущение такое, будто нас накрыла волна тумана и повсюду оседают капельки влаги».

Горняки беспокойно ворочались во сне, хрипя и задыхаясь в душном пылевом облаке, и Виктор начал опасаться, что, стоит ему вдохнуть эту дрянь поглубже, как он заболеет. Кое-кто из шахтеров пустил по кругу флажки и фотографии, которые их просили подписать, памятные сувениры о том, что уже превратилось в знаменательное событие в современной истории Чили. «Если на чем-то стоят все наши тридцать три подписи, то вещь эта обретает особую ценность», – отметил в журнале Виктор. Однако в воздухе уже повисло ощущение, что время их жизни в заточении скоро уйдет в историю, оставив после себя лишь письменные свидетельства. Вот только как они будут вспоминать его и какими они будут, эти свидетельства? Пока можно не сомневаться лишь в том, что горняки не забудут самопожертвования тех мужчин и женщин, которые не покладая рук трудились ради их спасения, равно как не сотрется у них в памяти и собственная вера и страдания. Виктор Замора уже написал стихотворение на эту тему, и оно даже было опубликовано. «Не падайте духом, друзья, возьмемся за руки / И соединим сердца наши в молитве, – начал Замора, описывая первые их совместные молитвы в подземелье. Кроме того, Замора упомянул и о сожалении, которое испытал при мысли о том, что вынужден расстаться со своей семьей: – …в тот момент я мог думать только о том / как извиниться перед своей женой и сыновьями / они с надеждой и тоской ждут, когда я постучусь в двери». Закончил он свои стихи полным надежды признанием «Мы в твоих руках, Чили».