Читать книгу - "Ящик Пандоры. Книги 3 - 4 - Элизабет Гейдж"

На матери были голубые джинсы и свитер. Она была очень маленькой, с темными средней длины волосами. Когда она подкрадывалась к мальчику, который ерзал в ожидании, казалось, что от них обоих исходит нечто юное, весеннее, гармонирующее со свежей тишиной парка.

– Ку-ку, – проворковала мать. – А я тебя вижу.

Голос звучал так ясно, что Диана поняла, насколько она ближе к ним, чем думала. Так близко, что, если она сделает малейшее движение, они услышат и обернутся. Она не хотела нарушать очарования их укромной игры, не хотела и того, чтобы они заметили ее прежде, чем она найдет способ ускользнуть от них.

Мать шутливо бормотала, угрожающе приближаясь. Наконец она настигла ребенка, который сделал попытку увильнуть, прежде чем она поймала его тонкими руками и притянула к себе. Его смех плясал в воздухе парка, как пузырьки воздуха на поверхности ручейка.

Мать повалила его на себя, и он хихикал в ямку на ее шее, а она обнимала его. Глаза ее смотрели любяще в небо над ней, и из горла вырвался тихий вздох материнского счастья. Она держала ребенка очень близко от себя, притворяясь, что взяла его в плен. На губах у нее играла улыбка.

Хотя Диана видела женщину в профиль и незнакомая обстановка парка накладывала печать чуждого и на нее, Диане она показалась знакомой. Несмотря на смазанное восприятие, Диана хотела разглядеть ее получше и стояла тихо.

– Поймала! – проговорила мать.

– Нет, я тебя поймал! – поправил мальчик.

– Да ну. Ты думаешь, что ты такой ловкий? – улыбнулась мать, резко повернувшись и положив его на обе лопатки. – Ты, вероятно, думаешь, что можешь обвести меня вокруг своего пальчика, да?

– Мм, – кивнул ребенок, касаясь ее щеки. Несмотря на возраст и нежную красоту черт, он был по-своему очень мужественным. Нескрываемая сила материнской любви давала ему уверенность в том, что ему есть место в ее сердце, и тем самым сообщала определенную мужскую власть, которую он имел над ней. Диана восхищалась их близостью, когда до нее дошел тембр ее голоса, и она поняла, почему эта молодая женщина казалась такой знакомой.

Из-за того, что сама мама была миниатюрной, мальчик в ее руках казался больше. Теперь Диана смогла увидеть ее маленькие прекрасно сформированные конечности и торс, чуть измененные родами и восьмью-девятью годами, которые она ее не встречала. Она также увидела за сегодняшней более короткой прической длинные волосы, которые та всегда носила в прежние дни.

Но имя все равно не вспоминалось. Мгновение Диана проклинала спиртное, которое блокировало память, так же как больной артритом проклинает постоянный недуг, из-за которого он с болью вынимает пробку из бутылки.

Материнство делает женщину красивее, чем она когда-либо была. На лице этой женщины сияло счастье, столь чистое, что Диане почти хотелось отвести глаза, смущаясь перед таким совершенным счастьем.

Диана почувствовала, как у нее перехватило горло, когда прошлое взяло ее в свои объятья. Другое время, другой мир. Она сама могла источать сияние материнской любви и держать какого-то милого мальчика у себя на руках. Красота лебединой шеи матери, смеющихся глаз, наполненных материнской страстью, голоса, окрашенного юмором и радостью, могла быть ее собственной.

Но не в этом мире. В этом мире она могла лишь стоять как морщинистая старая карга и глазеть на такое немыслимое блаженство, как на сцену из сказки, магически воплощенную в жизнь в этом таинственном уголке парка.

И все же некогда знакомое имя не всплывало в ее памяти. Она могла только смотреть и слушать.

Мать все еще держала ребенка под собой.

– Я смотрю вверх, – проговорила она, вытягивая шею, чтобы заглянуть за деревья, – и вижу темно-синее небо и робкое облачко на нем.

– Это первое, которое вылезло, – предположил малыш, пощипывая ее шею.

– Да, – кивнула она. – Ты думаешь, быть первым это очень неловко, так как никто не составляет тебе компании?

– Оно застенчиво и чуточку покраснело, – согласился мальчик.

– Ты прав, оно розовое, правда ведь? – проговорила она, все еще глядя вверх…

– А что ты видишь, когда смотришь вниз? – спросил мальчик.

– Хм, – проговорила она, разглядывая его с таинственной улыбкой. – Когда я смотрю вниз, я вижу хорошенького… – шепот ветерка в листве заглушил последние слова.

Диана смотрела в изумлении. Со своими формами, подобная эльфу или нимфе, женщина казалась девочкой, и все же она благословенна бесконечной глубиной материнства. При звуках ее ласкающих слов у Дианы слезы навернулись на глаза.

Но теперь она видела ее лицо более отчетливо, и имя присоединилось к нему само, возникнув ниоткуда.

Лаура.

Диана стояла как громом пораженная. Имя звучало в ней, словно удары колокола, посылая сквозь память свое эхо. Лаура…

Последний раз она видела ее в тот день, когда вызвала в дом на Пятой авеню, чтобы разлучить с Хэлом. Так давно! Вечность…

Диана думала, что отстаивает то, что принадлежит ей по праву. А позднее, выйдя за Хэла замуж, она всегда смотрела на Лауру как на проигравшую, тем более, что во время их краткого разговора о Хэле, болезненного разговора, было отчаянно ясно, что Лауре он действительно дорог.

Но теперь калейдоскоп дней перевернулся, и все куски оказались на других местах. Жизнь Дианы с Хэлом всего лишь воспоминание, а ее жизнь женщины почти кончена. И вот Лаура: ее бывшая естественная прелесть расцвела в нечто прекрасное, почти непереносимое для взгляда, потому что судьба наградила ее сыном.

Диана стояла, слушая их бормотанье, нежный лирический шепот матери, общающейся со своим ребенком словами, положенными на музыку любви. Она старалась сохранить самообладание. Что-то в этой сцене было необъяснимое. Такое же загадочное, как нереальная тишина этого затерянного уголка парка, который она как будто бы хорошо знала.

На выручку ей пришла память и социальный нюх. Не вышла ли Лаура за кого-то, кто помог ей вести ее бизнес? Диана не могла припомнить его имени. Рослый ирландец с яркими и довольно сексуальными манерами. Он всячески защищал Лауру и был очень к ней внимателен.

Да. Теперь все сходилось. Диана видела объявление об их браке в газетах и показала его Хэлу. Она заметила, что обе свадьбы назначены на один день. Да, имя было ирландским – Риган, Роуен, Рирдон, Рейли.

Может быть, это мальчик от ирландца?

К этим мыслям в мозгу Дианы примешивались более запутанные и сложные. Она припомнила, что Лаура оставила проектирование моды, будучи на вершине славы. Диана была удивлена этим в то время, а позднее интересовалась, что с нею сталось.

Ну что ж – вот она.

Теперь мальчик вывернулся из-под матери и оказался на ней. Настала его очередь играть агрессора. Его руки были у нее на плечах, а маленькое личико поднято к небу.