Читать книгу - "Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал"

– Мы не цыгане, – заявили они.

Большинство людей, которых я расспрашивала о народах, проживающих в Иордании, упоминали бедуинов, палестинцев, черкесов, недавно наводнивших страну иракцев и даже чеченцев. Но я ни разу не слышала о цыганах и тем более туркменах.

В этом убогом промышленном районе стояли разноцветные шатры, сшитые из кусочков ярких тканей. Они несколько оживляли унылый пейзаж: цементный завод, разносимый ветром мусор, горы камней и стоянка подержанных автомобилей, заставленная пыльными колымагами…

Все отнеслись к нам приветливо. Дети, чумазые, с пыльными волосами, подбегали с восторженным визгом. Молодежь одевалась современно: многие носили джинсы и футболки. Женщины ходили в туниках чуть ниже колен и брюках с рюшами на штанинах. Одежда была яркой, отделанной металлическими шнурами или косичками. Женщины и маленькие девочки заплетали волосы в длинные толстые косы и очень сильно красились. У некоторых девочек и младенцев в центре лба были красные точки, как «третий глаз» в Индии.

Окружившие нас дети указывали на наши фотоаппараты и жестами предлагали сделать портрет. Когда мы защелкали камерами, они передрались, потому что каждый из них желал, чтобы его лицо попало в объектив. Я подняла фотокамеру повыше, и они принялись подпрыгивать и размахивать руками перед видоискателем. Я показала им их снимки на маленьком дисплее.

Один из молодых людей объяснил, что они говорят на древнем турецком языке – старинном диалекте, который в Турции больше не используется. Основным источником дохода кочевников являлась продажа на улице дешевых китайских товаров вроде солнечных очков.

Мы расположились рядом с одной из семей и стали наблюдать, как мужчина шьет большой шатер, женщина моет посуду, а ребенок стирает одежду. У этих людей не было ни источника воды, ни электричества. Их шатры имели примитивную конструкцию – две стороны и ковер на полу, хотя часть пола оставалась непокрытой. В каждом шатре жила одна семья. Зимой кочевники строили дома из рифленого металла.

Ахмад перевел наши вопросы на арабский, обращаясь к мужчинам, но из женщин арабский почти никто не знал.

– Мы не остаемся на одном месте дольше полугода, – говорил один мужчина. – Иногда мы ставим шатры на частной территории – в таком случае нас вскоре просят уехать. – По его словам, родом все они были из Турции. – Нам пришлось уехать во время одной из войн. Мы отправились в Палестину, а в 1948 году приехали в Иорданию. Теперь у нас иорданские паспорта и удостоверения личности.

Если верить людям, с которыми мы говорили, в Аммане и пригородах проживает около пятнадцати тысяч туркменов. Ахмад с презрением произнес:

– Скорее всего, все это неправда – они просто говорят нам то, что мы хотим услышать.

Старейшина туркменов жил в Абу-Аленда, и через несколько дней мы с Луной уговорили Ахмада отвезти нас туда. Мы нашли его дом, который находился на стройке; он частично состоял из цементных блоков, а вместо крыши была натянута ткань с изображением Микки-Мауса. Рядом стоял недостроенный особняк, и, судя по всему, временным жилищем туркменов был будущий гараж, гостевой домик или хозблок. Двое детей проводили нас внутрь, где на гвоздях висели гамаки. На голом бетоне у стены лежала гора подушек из красочной ткани, расшитой золотыми узорами. Как выяснилось, старейшина уехал из города, тем не менее мы поиграли с его детьми. Они пришли в восторг от моих сережек, сделанных из бутылочных пробок. Я показала девочкам, как двигать головой в горизонтальной плоскости и крутить запястьями. У одной из них это получалось даже лучше, чем у меня! Я подумала: «У них, должны быть, потрясающие танцы. Как бы их увидеть?»