Читать книгу - "Сегодня и вчера, позавчера и послезавтра - Владимир Новодворский"

Арина достаточно быстро выходит из парной, я следую за ней и прыгаю в бассейн. Она раздумывает, затем сбрасывает свой наряд и тоже прыгает. Вода теплая, тело приятно расслабляется после жары. Подплываю к ней, она не хочет мочить волосы. Ныряю, пальцы касаются бедер, поднимаются к талии, медленно выныриваю, прижимаясь всем телом, целую ей шею, щеки, она мягко вырывается, не давая поцеловать губы.

– Здесь люди, прекрати, я неудобно себя чувствую.

Трудно остановиться, никаких людей не вижу, но чувствую её скованность. Она не может расслабиться, не может отдаться своим чувствам, и это расстраивает. В такие моменты не хочется видеть мир, пусть крутится сам по себе, мы ему не мешаем. Выпускаю её из объятий, а сам остаюсь в воде, выходить в таком состоянии не очень удобно. Она пытается замотаться в простыню, ещё даже до конца не выйдя из воды. У неё красивое тело, может, ноги чуть коротковаты. Я насмотрелся на раздетых манекенщиц и потому замечаю, но туфли на высокой платформе это сразу нивелируют.

– Я уже проголодалась, давай скорее за стол. Здесь столько всего вкусного, что невозможно терпеть.

Выхожу из воды присоединяюсь к ней, наливаю массандровское вино, она заполняет мою и свою тарелки закусками.

– Так прекрасно, что мы, наконец, одни, вдвоем. Начинаем новый этап нашей жизни, когда два человека становятся одним целым, вместе мечтают, вместе воплощают эти мечты в реальность. Важно, чтобы это происходило в состоянии счастья. За наше счастье!!!

Я закончил тост, бокалы своим звоном откликнулись на мои слова. Арина добавила во всё это свою улыбку. Иногда эта улыбка кажется натянутой, она появляется на лице, как готовый стоп-кадр, но свет в Арининых глазах успокаивает меня и говорит об искренности.

– Я тоже хочу сказать. У нас впереди много интересного. В этом году мне предстоит поступать в аспирантуру, а ты собираешься досрочно защитить диплом, и папа считает, что у тебя есть все возможности быстро написать диссертацию. Общение с тобой очень радует его. Хоть он и не специалист в твоей области, но с удовольствием поможет тебе и с планом, и с правильным выбором целей и задач. По-моему, очень здорово, что ты согласился заниматься наукой и что тебя интересует преподавательская деятельность. У нас будут схожие дороги, и мы будем помогать друг другу. За нас!

Снова зазвенели бокалы. Я поцеловал её.

В это время с громким возгласом: «Принимайте шашлыки, ещё дымок от углей не развеялся!» – явился гостеприимный хозяин и принялся ловко снимать с шампуров сочные и источающие манящий запах куски мяса, заполняя ими огромное блюдо в центре стола.

– Если не хватит, ещё принесу, Вы не стесняйтесь, у нас тут всё по-простому.

Он похлопал меня по плечу и подмигнул. Видимо, моя избранница ему тоже понравилась, а может, просто хорошее настроение. Думаю, они уже выпили гораздо больше, чем мы.

Мы с удовольствием поглощали нежное мясо, добавляли зелень и запивали вином. Стремительно темнело – на юге ночь быстро одевает небо в свой наряд, низко подвешивая звезды и опуская плотный занавес.

– Владимир, пожалуйста, скажи хозяевам, что мы предпочитаем вернуться в гостиницу. Не хочу ночевать на новом месте.

Мне неловко беспокоить людей, неловко показывать, что мне здесь не очень удобно. Мне-то кажется, что здесь уютно и было бы правильнее остаться. Наверное, это у меня от мамы, ей тоже всегда неловко просить кого-то, беспокоить. Но я собираюсь и иду, благодарю за гостеприимство, извиняюсь и прошу, если это возможно, нас отвезти обратно. За рулем тот же водитель, и в этот раз уже мы чертим радиусы вдоль расплывчатой границы между дорогой и пропастью.

Поездка закончилась благополучно, мы поднялись в номер, Арина пошла в ванную, и я остался в комнате один. Тихо, влажный морской воздух, за окном неутомимые цикады. Не раздеваясь, ложусь на кровать, томительное ожидание близости заставляет меня нервничать. Вспоминаю, как в романе Маркеса «Сто лет одиночества», героиня, опасаясь, что у неё родится ребенок с хвостом, перед сном пеленала себя таким образом, что муж всю ночь в ярости бился, пытаясь до неё добраться. Ей достаточно долго удавалось сохранять свою крепость не преступной, а соседи думали, что у молодых безумная страсть, раз весь дом ходит ходуном. Какой повод она найдет сегодня, и как долго я должен относится к этому с пониманием? Можно, конечно, настоять на своем, но кого это сделает счастливым? Арина вошла в комнату, на ней розовая рубашка и брючки – одеяние для сна. Наверное, всё очень правильно, но мне бы хотелось, чтобы она была без одежды, и я мог радоваться её обнаженному телу. Она аккуратно забирается под одеяло. Раздеваюсь и присоединяюсь к ней, обнимаю её, целую, она отвечает. Через рубашку ласкаю грудь, чувствую выступающие соски, стаскиваю с неё пижаму, она сопротивляется, но позволяет раздеть. С трудом протискиваю колено между её ног, при этом мы продолжаем целоваться. Наконец удается втиснуть второе колено, не могу похвастаться большим опытом преодоления подобных препятствий. Пытаюсь сразу перейти к делу. С трудом, после многих попыток удается. Арина вскрикивает, но я понимаю, что не от удовольствия, а оттого, что ей, видимо, больно. Успокаиваю её, она шепчет:

– Только не в меня, нам пока рано, надо подождать.

Я в последний момент останавливаюсь с застывшим в теле вопросом «и что с этим делать?». Вопрос, не найдя ответа, уходит, тело недовольно сжимается, и мы засыпаем.

Утром я обращаю внимание, что крови на простыне нет, и ловя мой взгляд, Арина говорит:

– Так бывает. Больно, но крови нет.

Я согласно киваю, но не понимаю, почему тогда так долго мы шли к этому? Безумной радости соитие не принесло, скорее, оставило еще больше вопросов. Почему так долго звучало категорическое «нет», и что изменилось от вымученного «да»? Близость так и не наступила. Если она с кем-то спала до меня, почему это так тщательно надо скрывать? Чего она боится? Моего осуждения? Я не великий ценитель девственности как обязательного атрибута невесты. Сдается мне, тут замешаны честь семьи, красивый фасад и мамины амбиции в сочетании с сексуальной неудовлетворенностью. На такой почве произрастают странные плоды, горечь которых приходится вкушать не мне одному.