Читать книгу - "Ароматы кофе - Энтони Капелла"

— Мы и так свободны.

Она пристально посмотрела на меня:

— Роберт, все что я делаю вместе с тобой, я делаю по собственному желанию, не потому, что ты получил какие-то бумаги.

Я понимал: она ждет, что я скажу, что готов бумаги порвать. Почему бы не порвать? Это бы доказало мою любовь. Но все же что-то меня удерживало. Все-таки это означает бесповоротность. А в глубине души, я думаю, мне все еще необходимо было чувствовать, что я имею власть над нею — как будто доя меня любовь и обладание слились воедино.

Я решил отшутиться:

— Но я совершенно окончательно решил тебя продать, как только найду более достойного покупателя! — отделался я чем-то в этом роде, или, может быть, какой-то еще худшей нелепицей, не помню точно.

Так или иначе, но я увидел, как на мгновение что-то напряглось в глубине ее глаз. Потом она покорно кивнула, и предмет был исчерпан.

Еще один только раз она подняла ту же тему. Мы были в постели, наши тела совокуплялись в медленном, плавном танце любовников, которым незачем спешить. Взмахи крыльев бабочки на солнце.

Он шептала «да», «сейчас», и вдруг, обхватив руками мою голову, неистово проговорила:

— Если ты дашь мне свободу, я вся отдамся тебе. Целиком. Я буду только твоя.

Испустив стон, я прошептал:

— Люблю тебя…

Что, как вы понимаете, было не совсем то, чего она ждала.

Дня за два до того, как мы отправились на плантацию, вернувшись с базара, мы обнаружили на ступеньках перед нашей дверью Мулу. Фикре с такой радостью его обнимала, что он не сразу смог передать мне письмо Бея:

Мой дорогой Роберт,

Мулу истосковался без Фикре, а занять его у меня нечем, поэтому я взял на себя смелость отправить его к Вам. Платить ему не нужно, только еда и постель. Вы обнаружите, что он отличный слуга, если позволите ему обслуживать Фикре, а также и вас. Если он вам не нужен, отошлите его обратно. Если оставите его у себя, мне за него платить не надо — в отличие от Фикре его цена совершенно ничтожна, хоть мне и жаль с ним расставаться.

Ваш друг,

Ибрагим.

О возврате Мулу не могло быть и речи. Фикре была неописуемо рада встрече с ним, как и он с ней. Иногда, я думаю, она чувствовала себя одиноко, одна, без подруг. Но мне было непривычно жить в доме с евнухом, — признаться, мне становилось неприятно наблюдать, как они вдвоем общаются, почти как две подружки, щебечут друг с дружкой на непонятном мне языке. Иногда он помогал ей одеваться, купаться, и это также казалось мне странным, эта интимность больше походила на отношение хозяйки со служанкой, а не на отношения между женщиной и мужчиной.

Однажды выйдя среди ночи помочиться, я обнаружил, что и Мулу занимается тем же. Он чуть повернулся в мою сторону — и перед моими глазами мелькнули жуткие шрамы его увечья, блеснул зигзаг изуродованной плоти, розовый на черной коже. Во всем остальном его гениталии были, как у ребенка.

Мулу вскрикнул от смущения и отвернулся, пряча свой стыд. Я не произнес ни слова — что тут скажешь? Это было ужасно, кошмарно — но ничем помочь ему я не мог.