Читать книгу - "Наш последний эшелон - Роман Сенчин"

Старая бабушка в автобус не может залезть.

Всем ее жаль, но ее от дверей отжимают.

Бабушка в плюшевой шубе, с горбом на спине.

Люди торопятся, люди спешат по делам.

Бабушка старая в землю плюется густою слюной.

Смотрят на бабушку с разных сторон, сожалеют.

Беззубым ртом она матерится тихонько.

Автобус набит, хрипит тяжело и чихает.

Старая бабушка палкой стучит об асфальт.

Люди вминаются, пуговка чья-то отпала.

Бабушка в сторону медленно, зло ковыляет.

Автобус урчит, закрываются двери, он уезжает.

Глава четырнадцатая

Луч надежды

– У-у! – поморщилась Наташа. – Опять без фильтра. – Но все же взяла сигарету, прикурила от участливо зажженной Серегой спички. – Пришли?

– Нда, – молвил Юрка, возвращаясь из сладостных видений, – пришли.

– А меня Светка выгнала. Петрушится там опять с бычком каким-то, я им, видите ли, мешаюсь. Решила у тебя поспать.

– Ну да, – кивнул Юрка, – ну да…

– Вечером на дискотеку пойду. Ой, а сколько времени?!

– Хрен знает. Для нас оно стерлось.

Наташа быстро ушла в зал, глянула на часы, вернулась.

– Еще шести нет, а там в восемь начало… В «Юности» теперь каждый вечер дискачи, кроме понедельника и вторника. Классно, да?

– Угу, угу… Лучше с нами оставайся, Наталия. Нам так хреново!

Девушка хмыкнула:

– А что делать? Вместе, что ли, хренеть?

– Зачем? Поговорим о литературе, о живописи там…

– А, надоело. – И, раздавив в пепельнице окурок, Наташа пошла одеваться.

Провожая ее взглядом, Серега болезненно простонал:

– Где ж мои семнадцать лет? Где ж моя молодость?

– Да там всё, там… и больше нам их не увидеть…

Потом мы сидели молча, вновь медленно погружаясь в омут безалкогольного бытия, курили сигарету за сигаретой, пили воду. И Наташа вновь подняла нас почти что со дна. Теперь она в хорошей, дорогой одежде, но такой ненужной, лишней, заслоняющей ее природную свежесть. Крутанулась перед нами, похвасталась:

– Родичей развела на две сотни. Клевая юбка, да?

– Две сотни, – горько повторил Серега.

– Очень клевая! – Юрка вдруг обрадовался, заговорил громко, восторженно: – Вообще, Наталья, класс! Как раз идет, и вообще! Кстати, Наташ, у тебя случаем десяточки нету, у?

– Нету, – ответила холодно, даже вроде с обидой, и вышла.

И ожил телефон, и своим звоном вселил в нас надежду на лучшее, на самое лучшее, и все мы ринулись в прихожую, к аппарату.

– Алло? – снял Юрка трубку. – Да, это я. Привет, Чека, как жизнь? Да, да… Так, сидим… Серега, Сен… А мы только пришли вот… Бас-гитару? У меня, да. Ладно, дам. Играть решили? Группа «Мертвые». И кто у вас? У– у, не знаю таких. Молодые? У-у… Кстати… – Юрка смотрит на нас, на наши кислые, измотанные рожи и говорит собеседнику такие слова: – Кстати, Чека, я могу продать бас. Да. Нет, не бойся, недорого: две литрушки «Асланова» или «России». И закусь мясную, сигарет. Да, только сегодня! Честно говорю, конечно. Приноси, и бас твой, со струнами, со шнуром даже. Приноси водочку, закусить, сразу отдаю. Давай, Чека, ждем-с!

И он кладет трубку и потирает руки.

– Все-таки мы не пропадем, господа анархисты!

Надежда, теперь не призрачная и зыбкая, а широкая, твердая, словно бетонная гладь взлетно-посадочной полосы, раскинулась перед нами, заранее пьянит. И появляется гитара, и мы сидим на кухне, забыв о незаметно смывшейся Наташе, и поем веселую песню:

Я напьюсь, как свинья,

Я усну под столом –

Ну какой из меня

К черту гость?!

Глава пятнадцатая

Рок-н-ролльщики и рок-н-ролики

Долгожданный звонок в дверь. Юрка бежит открывать, Серега убирает на столе, я споласкиваю рюмки; в сковороде жарится картошка. Вечер мы прикончим как надо!

Трое молодых парней – первокурсники из педа; лидера их – Саню Чекачева я знаю немножко, видел на фестивалях, а двое других совсем не знакомы ни мне, ни Юрке, ни Сереге. Да какая разница, знакомы или нет?! У них в руках две литрухи «Асланова», они принесли курить, полкило колбасы, банку сайры.

– Вот это да! Вот это да! – ошалело бормочет Серега.

После проверки бас – он работает, все в порядке – переходит к рок-группе «Мертвые».

– А что вы играете? – спросил я.

– Да так… немножко… собираемся только.

– Что собираетесь?

Несколько стыдливо признаются:

– Панк-рок.

– Хорошее дело!

Андрей, барабанщик «Мертвых», узнал меня:

– Ты в «Гаражной мелодии» поешь?

– «Мелодике».

– Да-да, «Мелодике». На последнем фесте я был, слушал! Круто вы там слабали!

– Ничего… Ну, надо за это дербалызнуть немного. Да?

Разливает почему-то Саша Чекачев, и разливает скупо, наверное, воспринял слово «немного» слишком буквально. После третьего захода Серега забрал у него бутылку, сразу наполнил рюмки доверху… Знаете, наша пирушка напоминает картину Веласкеса «Пьяницы». Вот сидят настоящие, закаленные мужи, профессионалы своего дела, а вот – молоденькие, слабые покамест на водочку юноши. (Дураки утверждают, что юноши у Веласкеса – вакхи какие-то.) Но ничего, у них еще все впереди. Все впереди.

– Ну, вздрогнем серьезно!

Чокнулись, хлопнули. «Мертвые» отпили по половинке – нет еще той закалки, горлышки нежные. Жжется.

– Да, слабовато, – говорит Юрка. – А кто у вас на вокале?

– Я, – ответил высокий, симпатичный юноша Максим.

– Тебе хлебать надо литрами, чтоб голос был – во! – Юрка рычит, хрипит, пищит, показывает наглядно, какой должен быть голос у панк-певца. – А у тебя шепоток нежный. Но не переживай, будешь с нами водиться, быстро научишься. Мы старые рок-н-ролики!

«Мертвые» дружно смеются.

– А сыграните свои вещи! – предложил Серега.

Саша Чекачев мнется:

– Да под акустику не то… мы на дисторшене вообще-то работаем…

– Какой там дисторшен, блин! Вот бас еще, шестиструнка, альты есть! Слабайте!

В пять минут в кухне организована студия: принесли бас-гитару, подключили к магнитофону, который выполняет роль усилителя и колонок; два барабана-альта, акустическая гитара… Хоть заиграйся! Выпили, закусили. «Мертвые» начали первую песню, перед тем тщательно настроив инструменты, посовещавшись, поспорив, что исполнять.