Читать книгу - "Суперканны - Джеймс Грэм Баллард"

Китаец с видеокамерой в сопровождении скандинавки с блокнотом прорвался сквозь толпу в поисках объекта для съемок. Он ринулся напрямик через бар «Блю», задел меня и чуть не сбил с ног. Я неуклюже рухнул на стул, морщась от боли в воспаленной коленке. Лимузин Цандера скрылся из виду, а я снова подумал о странностях жизни: в поисках жены оказаться на Каннском фестивале и подвергнуться нападению туристов.

За несколько месяцев, прошедших после отчаянной попытки Джейн оставить «Эдем-Олимпию», я видел ее все реже и реже. Мы пользовались одним бассейном, одной столовой и одним гаражом, но наши жизни бесповоротно расходились. Джейн целиком отдалась делам бизнес-парка. Ее мир ограничился долгими часами работы, диаморфиновыми ночами и уик-эндами с Симоной Делаж. Меня все еще беспокоили шприц-тюбики на ее туалетном столике, но в «Эдем-Олимпии» она делала профессиональные успехи. О ней сообщалось в лондонской медицинской прессе, и она завершала работу над диагностическими тестами, которые вскоре должны были охватить всех работников «Эдем-Олимпии» и «Софии-Антиполис».

И в то же время самая совершенная профилактическая медицина Европы ничего не могла поделать с моей больной коленкой. Инфекция непонятной природы вспыхнула с новой силой — на бактерии, зародившиеся в больнице, не действовали ни антибиотики, ни отдых, ни физиотерапия. Этот старый барометр моих недугов предсказывал шторм. Глядя, как я маюсь по ночам, хромая из комнаты в комнату, Джейн прониклась состраданием и решила прописать мне средство для релаксации мышц и болеутоляющее. Она научила меня делать самому себе инъекции, и умеренные дозы этой смеси принесли долгожданное облегчение, куда эффективнее всех лекарств, предлагавшихся мне высокооплачиваемыми врачами клиники.

Вертолеты стрекотали над берегом, операторы снимали сквозь открытые двери. Перед «Карлтоном» возникла небольшая потасовка. По словам американской пары за соседним столиком, крупнейшая голливудская звезда обещала появиться из главных дверей отеля, но обнаружила, что на огромном щите у него над головой рекламируется фильм конкурирующей студии. Звезда вернулась в отель и воспользовалась запасным выходом, оставив свою потрясенную агентшу извиняться перед публикой. Она что-то кричала в мегафон, а десятки рук раскачивали телевизионный фургон. Полицейский, распростертый на лобовом стекле, как каскадер, звал на помощь охранников отеля, а толпа одобрительно подвывала.

Ошалев от этого шума, я оставил столик немецкому туристу средних лет — он умудрился усесться на мое место еще до того, как я полностью встал на ноги. Я вытер руки о его плечи и захромал к туалетам в задней части бара. Запершись в кабинке, я вытащил из кармана пиджака кожаный футляр со шприцем, прислонился к сливному бачку, поставил больную ногу на крышку унитаза и закатал брючину до колена. Послеоперационные швы побледнели, но боль оставалась — крик о помощи, неумолчно доносящийся со дна моего сознания.

Я отломал горлышко немаркированной ампулы и втянул в шприц три кубика. Спереди кожа была сплошь исколота, а потому я ввел прозрачный раствор в складку под коленом. Досчитав до двадцати, я почувствовал, как инъекция приносит медленное, но глубокое облегчение, отводя боль все дальше и дальше от меня, словно мебель, задвигаемую в дальний конец сцены.

Спустив ногу на пол, я огрызнулся через дверь на нетерпеливую женщину, дергающую за ручку. Она прошла в другую кабинку, а я уселся на раковину умывальника спиной к зеркалу, пустил воду и подставил под струю руки. В груди у меня потеплело, и я подумал о Джейн — ослепительная, словно кинозвезда, в обтягивающем черном платье, с меховым палантином на плечах входит она во Дворец фестивалей с Аленом и Симоной Делаж.

А я тем временем торчу в сортире на Круазетт, как наркоман после дозы и с такой же способностью воспринимать действительность. На Пасху к нам в гости прилетал мой кузен Чарльз, и мы, к взаимному удовольствию, договорились, что больше не будем делать вид, будто я помогаю ему редактировать журнал. Ему у нас понравилось, на него произвела впечатление новая роль Джейн — врача, делающего международную карьеру, — однако поразила моя трансформация в загорелого, но растерянного супруга, не прекращающего прислушиваться к призракам в саду. Я ни слова не сказал ему о тайной жизни «Эдем-Олимпии».

А тем временем мое расследование убийств Гринвуда застопорилось. Между мной и истиной стоял улыбчивый головорез с обгрызенными ногтями. Хотя Уайльдеру Пенроузу и была по нраву моя компания и он великодушно позволял мне обыгрывать его в шахматы, я знал, что он смотрит на меня как на одно из своих подопытных животных, которого можно поглаживать через прутья клетки, где его откармливают для еще одного эксперимента.

Пытаясь выудить из него побольше сведений, я слушал, как он развивает свои психопатические теории. Он организовал еще десяток боулинг-клубов, и я надеялся, что скоро он сам себя перехитрит и доведет свои идиотские пророчества до полного абсурда. Он уговаривал меня вступить в одну из его лечебных групп, и я наконец согласился, намереваясь вести скрупулезный учет жертв и их травм.

Я сидел на заднем сиденье угнанной на вечер машины и смотрел, как оператор — финансовый аналитик из японского банка — записывает «ратиссажи» на видеокамеру. На Ка-д'Антиб был взломан и разгромлен пустой особняк, принадлежащий египетскому магнату — торговцу недвижимостью. Другая команда, составленная из старших администраторов «Эльф-Маритайм», занялась настоящим пиратством: прямо на набережной Гольф-Жуана захватила моторную яхту, принадлежащую семейству оманских арабов. На этом цветастом судне они доплыли до Иль-де-Лерана, где посадили его на мель и подожгли. С террасы виллы Гримальди мы смотрели, как в небо поднялись языки пламени. В глянцевитых костюмах для подводного плавания — что твой кордебалет Джеймса Бонда! — эти бизнесмены-правонарушители поднимали стаканы с виски за дело терапевтической психопатии.

Как я скоро заметил, предметом особых вожделений этих игроков в боулинг было золото. Я делал вид, что стою на стреме, когда в подземном гараже «Нога Хилтон» жестоко избили несчастного брокера из Саудовской Аравии. Сексуальные нападения дарили необыкновенные чувства. Особо доставалось проституткам постарше — это, видимо, было связано с какими-то детскими психологическими травмами. Я пытался забыть, что держал открытой дверь лифта в высотке в Манделье, когда красивая испанская шлюха, содержательница двухкомнатного борделя, пыталась защитить свою малолетнюю дочку.

Я тогда чуть не порвал с Пенроузом, предупредив его, что лечебная программа выходит из-под контроля. Но он знал, что ни я, ни кто-либо другой не пойдет в полицию. Он напомнил мне, что отснятые видеоматериалы связывают всех нас круговой порукой, а радикальная терапия явно приносит результаты. Игроки в боулинг сияли здоровьем, а «Эдем-Олимпия» процветала как никогда. Потоки адреналина, восторг вины и страх преследования перенастроили корпоративную нервную систему, и прибыли взлетели на небывалую высоту.

Даже мне стало лучше. Я сидел в кабинке туалета бара «Блю», слушая, как струя воды играет на моих руках. Когда боль утихла, я погрузился в воспоминания о Джейн и о нашем провансальском путешествии… Когда это было? Давным-давно, может быть, годы назад…