Читать книгу - "Венецианский альбом - Риз Боуэн"

Джулиет. Венеция, 26 декабря 1939 года

Мое первое Рождество вдали от родины. Оно показалось мне странным и пустым, но кое-что хорошее все-таки тоже произошло. Я переехала на новую квартиру — в свой собственный дом, который будет принадлежать мне ближайшие девяносто девять лет, — шестнадцатого декабря и обнаружила на полу новые ковры, новую колонку в ванной (вроде той, что была на прежнем месте, только не склонную ко взрывам) и новую кровать, застеленную чистым бельем и громадным пуховым стеганым одеялом. На окнах висели бархатные шторы. В квартире было тепло, у печки лежал уголь. День стоял солнечный, все сверкало, и я смотрела в окно, впервые за долгие месяцы чувствуя себя по-настоящему счастливой. Это было замечательно.

В тот же день, но попозже, я познакомилась с Франческой. Нельзя назвать ее самым добросердечным человеком на свете, но к тяжелой работе она явно привыкла. Она говорит с таким сильным венецианским акцентом, что я с трудом разбираю ее речь, но зато ей понятен мой итальянский. В первый же вечер она приготовила мне отличное грибное ризотто — сытное, густое. Я заранее сделала покупки и отправилась в постель с горячим шоколадом и печеньем, ощущая себя очень довольной. В следующие дни я прикупила еще кое-что, чтобы тут стало уютнее — подушки, шерстяной плед, вазу (и апельсины, чтобы положить их туда) и настольную лампу для письменного стола. В этот стол я просто влюбилась. Он инкрустирован вставками из лимонного дерева, выращенного на юге Италии, и до сих пор, после всех этих лет, пахнет лимончиками. А еще у него множество всяких отделений и секций, включая потайной ящичек, который привел меня в полный восторг. До него можно добраться, только целиком вытащив одну из полок и открыв его маленьким ключом. Не то чтобы у меня много вещей, которые нужно прятать, да и Франческа даже по-итальянски читает через пень-колоду, чего уж говорить об английском, но приятно знать, что такой ящичек есть.

В академии начались каникулы. Имельда поехала домой, к родителям, которые перебрались ближе к испанской границе на случай, если Германия оккупирует Францию. Я купила на рынке подарки маме и тете Гортензии: отделанные кружевом носовые платки, которые делают на острове Торчелло, крошечные елочные украшения и коробку нуги. Добавила к этому рождественскую открытку, долго думала, что бы написать им достаточно убедительное, и решила, конечно же, обратиться к теме денег. «Причины, по которым я решила остаться в Венеции, исключительно финансовые, — писала я. — Как вы знаете, в этом году я получаю щедрую стипендию, которая перекрывает мое учительское жалованье. Если я вернусь, стипендии не будет, а школа наверняка уже наняла временную учительницу, поэтому совершенно неизвестно, на что нам всем в таком случае жить. Так что я временно остаюсь тут ради нашего общего благополучия, но обещаю принять разумное решение, когда возникнет необходимость уехать». Конечно, я чувствовала, что плутую, но мне не хотелось никого огорчать. В свою очередь накануне Рождества я получила от мамы посылку с рождественским пудингом, несколькими кусочками торта и шарфом, который она сама связала. Это меня тронуло.

Я некоторое время не могла решить, не купить ли небольшой подарок для Генри, и в конце концов остановилась на стеклянном песике из муранского стекла с умилительно грустной мордочкой. От одного взгляда на него хотелось смеяться, даже если до этого настроение было подавленное. А еще был Лео. Что подарить человеку, который очень богат и может купить все, что ему заблагорассудится? Потом я решила в кои-то веки повести себя смело. Встретила на рынке простой серебряный медальон, приобрела его, отрезала завиток своих волос и перевязала розовой ленточкой. Во всяком случае, когда мы расстанемся, у Лео будет память обо мне.

Я запаслась панеттоне, традиционным рождественским кексом, который сейчас есть во всех булочных, купила цыпленка, чтобы его пожарить, и решила днем пригласить к себе Генри. Профессор передал мне от графини Фьорито приглашение прийти к ней на ежегодную вечеринку, которую она устраивала во второй день праздников. Это меня удивило, ведь я думала, что, будучи еврейкой, графиня вообще не отмечает Рождество. После долгих и тяжелых раздумий я решила подарить ей купленный на рынке горшок с подснежниками — вид цветов всегда бодрит, а эти напомнили мне о первых признаках весны у нас в Англии.

Зная, что Рождество — важный семейный праздник, я не ожидала увидеть Лео, но в рождественский сочельник, едва только стемнело, услышала стук в свою дверь. Франческа уже несколько часов как ушла, приготовив мне к ужину традиционное рыбное рагу. Я дала ей щедрые чаевые и впервые увидела улыбку на ее лице. Открыв дверь, я очень удивилась, потому что увидела запыхавшегося Лео с большой коробкой в руках.