Читать книгу - "Золотая ослица - Елена Черникова"

- Не совсем понимаю, отчего в ваших словах звучит критика женской ненасытности? Вы сами рассказывали мне сегодня о своём долгом и неукротимом томлении... - напомнила ему Ли.

- Да, рассказывал. Но у мужчин всё это бедствие, во-первых, в конце концов утихомиривается, а у женщин только нарастает с годами, и во-вторых, мужчина входит и уходит, а женщина принимает в себя и там и оставляет принятое.

- Словом, вы физиолог-моралист, пытающийся подчинить природу человека выдумкам нравственности. Поэтому работаете в судмедморге прозектором и пишете отчеты для обескураженных мужей и любовников - чтоб впредь знали... И вообще - чтоб знали. И вам не жаль бедное человечество? Да и, кстати, не все темпераментные дамы, насколько я знаю, обязательно умирают рано. Моя бабушка, мать отца, например, вышла замуж в четвертый раз, когда ей исполнилось восемьдесят четыре года.

- Жизнь многообразна, вы тут совершенно правы. Я художник, посему слегка сгущаю краски действительности, как и любой творческий человек. Я просто транслирую свою правду жизни. Кому надо - поймет. - Он был очень улыбчивый, этот С.

- Но, простите, вы не просто писатель. Вы патологоанатом в конкретном месте. И ваши читатели легко могут представить себя на месте ваших... э-э-э... клиентов. И степень вероятности попасть именно к вам в руки очень велика... - ляпнула Ли. Он усмехнулся.

- Ничуть. Любой эксперт знает всё то же самое. Про те же сперматозоиды, скажем... Это обязательно. Просто ему, обыкновенному эксперту, не до высоких человеческих задач. Он констатирует. А я, рассекая, например, какую-нибудь печень, кончиками ногтей чувствую, какие напитки предпочитала покойница в последние годы жизни. Когда её мозги лежат на моей ладони, я слышу все её глупые, нервные тайны, я знаю даже, сколько раз в жизни она вообще спала с мужчинами. Это особый, уникальный талант, не исследованный наукой, да я и не собираюсь быть исследованным наукой. Обойдется наука. Я вечен.

- А это вы с чего взяли? - начала приходить в себя Ли. - Так же помрете, повезут в морг, попотрошат от души... Ведь так у всех?

- Нет. Ничего такого не будет. Я выкупил свой труп у всех: у науки, у родственников, у бывших и будущих жен, у меня уже есть могила, на ней стоит памятник - пока что с одной датой, открытой. И есть продуманная система посмертного материального взаимоотношения со всеми сопровождающими это дело лицами, чтоб не вышло никаких неожиданностей. Меня не будут вскрывать, я позаботился. - И на его лице впервые воцарилась жесткая серьезность.

- А хитрость? А подкуп? А слабости человеческие? А ненависть просвещенных вами мужей и любовников? - Ли уже искренне ненавидела С.

- Я всё продумал. Не наскакивайте на меня. И - в конце-то концов - я же прав. Прав! Правда о женщине должна быть рассказана не в войне-и-мирах и не в аннах-карениных, а именно так, как это делаю я: скальпелем и пером. Только этот тандем убедителен. Кстати, мне сейчас пришла в голову превосходная идея... А где ваша дочь?

- Откуда вы знаете, что у меня дочь? - удивилась Ли, не подумав.

- Мадам, мне показалось, что вы заметили происшествие, бывшее между нами ну вот только-только... - иронично заметил С.

- А, да, ведь вы членом читаете всё на свете. Не только пальцами в резиновых перчатках. Дочь отдыхает. Отпуск. Молодость, знаете ли... А что?

- А я женюсь на ней и буду е...ть её каждый день так, как только что вас. Она совсем юная, она будет околдована таким сексом, я сделаю из неё наркоманку моего члена. И вот с нею-то я и договорюсь. Она проследит, чтобы мое завещание было выполнено точь-в-точь. - Он говорил всё это абсолютно серьезно.

У Ли перехватило горло. Ладно - горло; всё перехватило. Ненависть к С, страх за дочь, страсть к его члену-читателю - всё слилось в ураган. И что ужасно - что она ни секунды не сомневалась в искренности его намерений. Он всё ей продемонстрировал. Если б Ли сейчас спросила у него - какая группа крови была у ее прабабушки по материнской линии, - он ответил бы. Правильно ответил бы.

Что делать?

- Вы совершенно зря так лихорадочно соображаете, как выкрутиться из сложившейся ситуации, - сказал С. - Это невозможно. Во-первых, я читаю ваши мысли. Во-вторых, всё будет так, как я решил.

Ли встала и ушла в свою спальню. В нижнем ящике комода лежал маленький пистолет, никогда не бывший в употреблении. Ли зарядила его, положила в карман и вернулась на кухню.

Уже стемнело. Горело крошечное бра. Господин С смотрел на Ли, прислонившись к стене. Он не был бледен. Большие глаза улыбались ласковой улыбкой опытного прозектора. Седая бородка отливала холодным серебром в лучах круглого настенного бра. Могучие руки с выпуклыми мышцами он заложил за спину, открыв сильную плоскую грудь.

Ли опустила руку в карман. Господин С не шелохнулся. Она внимательно посмотрела в его бессмысленные зрачки. Четыре метра кухни, разделявшие их, казались то бесконечностью, то пустяком...

Ли почудилось, что она очень быстро выхватила пистолет из кармана и недолго целилась. Но выстрелили они одновременно.

- ...Я понимаю, дорогая Ли, как трудно было рассказать мне эту букву. Отдохните, а то вы как-то почернели с лица. Вам не идет так выглядеть... - проявил сочувствие Люцифер.

- Я не могла не рассказать эту букву. А я всегда держу слово, - устало напомнила она.

- Хорошо. Мне нравится, что вы сознались. Это годится. Теперь я вернусь к нашей любимой бордовой книжечке и напомню вам, что происходило с м о и м и героями после отрыва трепетной женской души от бренного мужского тела...

- Вы никогда не избавитесь от иронии, мистер Фер, - сказала Ли ночному попутчику.

- Никогда. А зачем? Да тут и впрямь забавно.

Я наслаждался, следя за полетом... Я-то знал, чем он кончится.

* * *