Читать книгу - "Тринадцать подвигов Шишкина - Олег Петров"

И снова в ушах прошуршало это материнское: «Лицемер». Невесть что в момент накрутила! Как тогда, в школе, с Наташей… Не-ет, никуда в субботу он не поедет! Что там Анжелика говорила про уборку урожая? Вот и выйдет он в поле со своим девятым. Да и вообще… Завтра же на уроки!

Шишкин-младший листанул ежедневник: «Что у нас по расписанию четверга? Литература в девятом вторым, а первым… А первым – русский в пятом…»

4

– Вы знаете, почему Земля крутится? – угрюмо спросил Шишкин-младший у своих подопечных, когда дело дошло до разбора многострадального домашнего задания – сочинений о самой понравившейся из списка рекомендованных для чтения на летних каникулах книг. Большинство школяров во всех классах, как он и предполагал, скупо изложило содержание параграфов из учебников по литературе. Скупо и тупо. Потому как отдельные попытки разнообразить или завуалировать откровенный плагиат ситуацию только осложнили. Подопечный девятый «А» исключением не стал.

Сёстры-близняшки Таня и Надя Горшковы, появившиеся в девятом из алейской восьмилетки, ударно и скоропостижно пролистали за лето «Войну и мир»: «Андрей Болконский часто ездил поглядеть тот дуб, на который он был похож как две капли воды… Первые успехи Пьера Безухова в любви были плохие – он сразу женился… Пьер был светский человек и поэтому мочился духами… Из всех женских прелестей у Марии Болконской были только глаза…» Особенно умилил вывод, которым Наденька Горшкова подытожила своё сочинение: «Толстой несколько раз переделывал «Войну и мир», чтобы нам было легче её изучать…» А её сестрёнке Танюшке оставалось лишь посочувствовать: «Чтение – это, конечно, добро, хотя от него болит голова. Когда я дочитала «Войну и мир», то думала, что меня отвезут в больницу…»

Да уж… Александр вспомнил и своё первое, школьное, знакомство с «Войной и миром». Повествование, как известно, начинается с салона Анны Павловны Шерер, которая с первой страницы романа принялась строчить записочки-приглашения на вечер в свой салон исключительно по-французски, потом несколько страниц аналогично демонстрируют свою образованность её гости… Ну ладно бы классик сие обозначил, а повествование-то гнал на русском, так нет! Сплошное «франсе», а перевод – в сносках внизу страницы, меленько так…

Старшеклассник Шишкин аккуратно тогда том закрыл и не открывал до крайней необходимости, которая будущего учителя-словесника припёрла уже на студенческой скамье. В общем, Танюшку Горшкову, розовощёкую и добротно скроенную девицу, щедро вскормленную на экологически чистых продуктах домашнего подворья, учитель Шишкин прекрасно понимал.

Миша Самылин, единственный из чмаровских пацанов-девятиклассников, тоже добросовестно законспектировал основные постулаты учебника о творчестве великого классика и его бессмертном творении. Но, как и подобает будущему защитнику Отечества, сконцентрировался на описываемых сражениях. В результате скрещивания лермонтовского «Бородино» (Шишкин-младший понял это так) с описанием батальных сцен Львом Николаевичем, Самылин родил кое-что своё: «… Друг другу на встречу шли полки французов и Кутузов. На поле раздавались стоны раненых и мёртвых. Повсюду лежали трупы. Кое-где они ещё были живы… Французы бросились наутёк, не выдержав духа русской армии… Армия бежала, впереди бежал Наполеон. Он терял свои достоинства и честь поминутно…» Самылин тоже подытожил сочинение, но грозно: «Уже когда Наполеон сидел в изгнании, он рвал на себе волосы и вспоминал, как Александр Невский сказал пленным немецко-фашистским захватчикам-рыцарям, которых вытащили из подольда Чудского озера: «А кто с мечом к нам войдёт, тот от меча и погибнет. Но от нашего меча!»

Шишкин тяжело вздыхал, обнаруживая в текстах сочинений не только отсутствие в нужных местах нужных знаков препинания или неологизмы, типа «подольд», но и категорические классовые характеристики псов-рыцарей. Убивали и тесные связи реальных исторических событий с их кинематографической интерпретацией. Впрочем, чего за это упрекать девятиклассника Самылина. Князя Невского с якобы его фразой про меч, разве что самый ленивый глубокомысленно не цитирует! А следовало бы заглянуть в Библию. Или хотя бы в какой-нибудь словарь афоризмов, где чёрным по белому написано, что это писатель Павленко, автор сценария фильма про Александра Невского, вложил в уста своему герою афоризм про меч, перефразировав то ли стих из Евангелия от Матфея, то ли строчки из «Откровения Иоанна Богослова», или вовсе древнеримское: «Кто воюет мечом, от меча и погибает».

Однако все рекорды в сочинениях побил «Евгений Онегин». Без скрещиваний не обошлось и здесь: «Онегин ехал к своему умирающему дяде, приезжает и говорит: «Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спалённая пожаром…»

Шишкин глянул на тетрадную обложку: ага, Вова Антонов, долговязый остряк, а по совместительству сын «англичанки» Лидии Михайловны. Ну этот, скорее всего, просто забавится. А вот дорогие девульки Оля Караулова, Баирма Дугарова, Танечка Медведева, Валечка Кущина и пара десятиклассниц выписали Онегину и другим персонажам романа характеристики уже без «шуток юмора»: «Онегин был богатый человек: по утрам он сидел в уборной, а потом ехал в цирк и театры…» – «Онегину нравился Байрон, поэтому он повесил его над кроватью…» – «Помещицы у Пушкина пьют, едят и хереют…» – «В отсутствие Онегина Татьяна часто ходила в его кабинет, где постепенно из девушки превращалась в женщину…» – «Ленский вышел на дуэль в панталонах. Они разошлись, и раздался выстрел…» – «Такие девушки, как Ольга, уже давно надоели Онегину, да и Пушкину тоже…»

Последнее умозаключение, авторства тихони Людочки Пляскиной, крайне серьёзной на уроках дочки Весёлого Поросёнка (то бишь замдиректора по воспитательной работе Валентины Семёновны), Шишкина-младшего озадачило. Но когда он прочитал у Светы Акуловой, что «в детстве у Пушкина была няня Арина Радиоловна. От неё он впервые узнал русскую разговорную речь…», Александр перевёл дух, вспомнив «дискотэку» в Доме культуры, архаичную «Ригонду» с её «Облаками в реке» и «русскую разговорную речь» на домкультуровском крылечище… Права Пляскина-младшая: Пушкин и Онегин иначе поступить не смогли.

– Так вы знаете, почему Земля вращается? – переспросил притихший класс угрюмый Шишкин, бухнув на стол стопку тетрадей с сочинениями. – А я вам отвечу. Ей придают крутящий момент вращающиеся в гробах классики мировой литературы. И это не единственное научное явление, связанное с вашими опусами. Есть ещё кое-что из области зоологии. После того как великий Дарвин выстроил цепочку эволюции человека, ему стали возражать не только сторонники других теорий антропогенеза.

– Каво? – испуганно откликнулся с задней парты Иван Богодухов, здоровенный парнище неполных семнадцати лет, которые ему мог дать на вид только слепой. Старший из отпрысков незадачливой в любви Наденьки из колхозной столовой, он внешне полностью соответствовал облику богатыря земли русской, если за основу измерения взять любую славянскую былину, песнь или сказку. Вариантов могло быть только три: Илья Муромец, Алёша Попович или Добрыня Никитич.

Однако былины былинами, а знакомство с личным делом ученика девятого класса Вани Богодухова, отсекло для классного руководителя А.С. Шишкина первый и последний варианты. К болезным, как и истинно крестьянским сынам, что бы позволило провести аналогию с И. Муромцем (до 33 лет лежмя лежал!), Ваня не относился. Отпадал и Д. Никитич, который, как известно, из древнерусских источников, был сыном рязанского воеводы Никиты и племянником самого князя Владимира Красное Солнышко. А вот насчёт Поповича…