Читать книгу - "Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда - Александр Никонов"

Тот же автор отмечает: «В период распада СССР выявилась разная цена жизни в разных его частях. Огромное впечатление и в Москве, и на Западе… произвела гибель людей в Вильнюсе и Риге в январе 1991 года. Всех знали поименно. В те же самые дни намного большее число убитых было в Южной Осетии, но никому за ее пределами до них не было дела. В Москве толпы интеллигентов приходили сочувствовать к литовскому постпредству, а осетин никто (кроме, может быть, землячеств) не поминал».

Да и сейчас у нас то же самое: цивилизованный мир с готовностью отреагировал на сообщение о землетрясении в Гаити, а в России оно никого глубоко не затронуло — подумаешь, какие-то негры…

Еще один немаловажный момент. Работа цитируемого В. Алпатова называется «О цене человеческой жизни», и автор совершенно верно полагает, что «цена жизни различна в зависимости от того, рассматривается земная жизнь как самостоятельная ценность или как этап на пути к чему-то иному». Это толстый намек на религию. Мы знаем, что гуманизация общества находится в противофазе с его религиозностью: общая тенденция такова, что более атеистические, светские государства имеют наименьшую религиозность, наиболь шую степень экономического развития, самую высокую продолжительность жизни и высокий средний интеллект.

Вспомните восторги, с которыми религиозная викторианская Англия встречала британских пулеметчиков, влегкую убивших 20 тысяч нацменов. Сейчас даже представить себе такое невозможно. Нынешнее общество, которое предпочитает высокоточное оружие и сброс на территорию противника гуманитарных грузов, не только не встретит цветами солдат, сотворивших такое массовое убийство, но скорее взорвется протестами и заклеймит позором своих солдат, совершивших «бессмысленную жестокость» с «национальными меньшинствами».

Маленький факт в качестве иллюстрации. Во время написания этой книги в канадском Ванкувере проходила Олимпиада. И одновременно — массовые беспорядки. Гуманитарии протестовали против проведения Олимпиады — били витрины, дрались с полицией. Смысл протеста: «Как можно тратить деньги на Олимпиаду и радоваться жизни, когда в мире столько голодающих?!.» Запомните этот фактик, к этому безбрежному и парадоксально насильственному гуманизму с битьем витрин мы еще вернемся.

Размягчение нравов шло параллельными курсами в политике и в быту. Алпатов отмечает: «Почему такое впечатление, особенно на Западе, произвел «секретный» доклад Хрущева на XX съезде?.. За полтора месяца до доклада на выборах во Франции коммунисты заняли первое место с выдающимся результатом… но когда вдруг обнаружилось, что в СССР человеческая жизнь, уже достаточно дорогая в Европе, ничего не стоила, наступило разочарование». Коме того, автор приводит тот достаточно известный факт, что уход американцев из Вьетнама (проигрыш войны) был обусловлен слишком высокой ценой жизни американского солдата — общество не вынесло столь дорогих потерь. Плюс, добавлю, протесты населения против зверств американской армии во Вьетнаме. Белым людям больше не нравились массовые убийства туземцев.

Что же касается бытового насилия, оно тоже практически элиминировалось. Когда-то детей в школах пороли, и это было обычной практикой. Сейчас в развитых странах дети могут подать на родителей в суд за шлепок по заднице — и это другая крайность.

Когда-то, еще 50–60 лет назад драки в российских деревнях «стенка на стенку» были нормальным развлечением. Теперь это — дикость.

Когда-то битье жен тоже было обычной практикой. «Бьет — значит любит…» Теперь это возмутительный нонсенс.

Нынешняя молодежь, выросшая в тепличных условиях, напоминает нежные цветки. Как пишет проводивший опросы Буровский, «люди старших поколений имеют гораздо больший по объему и более жестокий опыт насилия в семьях и в социальном окружении. При этом они не транслируют зависимой от них молодежи свой негативный опыт: наказывают детей заметно реже, чем наказывали их самих… Большинство молодых не имеют опыта драк с членами своего коллектива и никогда не наносили им увечий или заметных телесных повреждений. Даже драки в ситуации навязанной агрессии, когда на группу или на гуляющую пару нападают хулиганы, вообще не известны какой-то части молодежи. И, судя по полученным сведениям, такие драки, когда они случаются, реже приводят к серьезным телесным повреждениям, чем в старшем поколении».

Это раньше послевоенные московские дворы были сплошь приблатненными. Это раньше во дворах «сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами, и вот ушли романтики из подворотен ворами», держа в руках финки, у которых «рукоятки легкие, трехцветные, наборные». Знает ли нынешняя молодежь, что это такое — наборная рукоятка? А я еще застал подобную красотищу…

Тот же автор: «Неверно, будто информация об актах насилия и агрессивный стиль изложения характерны только для нашего времени. Человек, помнящий 1960–1970-е годы и утверждающий, что агрессии в прессе было меньше, опирается на свою эмоциональную память. Между тем анализ как российской прессы до 1914 года, так и прессы 1950–1980-х годов (и советской, и зарубежной) показывает: сообщений об агрессивных действиях в них было не меньше, а больше, чем в 2005–2009 годах. Только тогда многие из таких действий не считались агрессивными и не привлекали к себе столь пристального внимания. Например, по нашим расчетам, если в газете «Известия» за июль 1964 описано более 200 актов насилия разного рода (в основном на зарубежном материале, под рубрикой «Их нравы»), то за июль 2004 года — менее 80. Повышенная «агрессивность» прессы, постоянные сообщения об актах насилия означают не обилие реальных случаев, а возросшее внимание к насилию. Сегодня (как и во все времена) пишут о том, что привлекает внимание. К насилию приковано огромное, порой болезненное внимание общества отчасти и потому, что насилие перестало быть бытовой нормой».

Куда же ушла агрессия?

В виртуальный мир. В те самые игры-стрелялки, которые вполне заменяют в психологическом плане насилие реальное, в котором более нет нужды в обществе и которое обществом сугубо не поощряется. И, кстати, то самое телевидение и кино, транслирующие насилие, — тоже ведь виртуальный мир.

Собственно говоря, сниженная агрессивность в условиях тепличного существования — вещь интуитивно понятная. Беда в том, что само существование вскоре грозит перестать быть тепличным, но об этом ниже. Современные дети первого мира становятся нежненькими и умненькими. Этакие цивилизованные «ботаники» в мире окружающей дикости и бедности.

И это весьма интересный момент: почему богатые богаты, а бедные бедны? Потому ли, что богатые безнравственны и жестоко эксплуатируют бедных? Отнюдь нет! Богатые живут лучше только потому, что они умнее бедных, — к такому выводу пришел Ричард Линн из университета Ольстера, который изучал вопрос связи интеллекта с богатством. И это справедливо не только на уровне отдельных людей, но и целых наций!

Интеллект — способность решать логические, математические, пространственно-координатные задачи. Именно на этих способностях стоит цивилизация. Интеллект формализуем и измеряется в баллах по результатам тестов. А значит, можно просчитать коэффициент корреляции между интеллектом и чем-нибудь еще. Например, богатством.