Читать книгу - "Надкушенное яблоко Гесперид - Анна Бялко"

– И где она теперь?

Илья замялся.

– Понимаешь, дело в том, что... Когда Паная умерла, она завещала брошь мне, с тем, чтобы я вручил ее своей жене, которая... Ну, которая, как она думала, у меня будет. Чтобы та передала ее нашим детям, и так далее. Фамильная вещь, преемственность – ты понимаешь.

– Естественно. И что дальше?

– А я... Я уже тогда понимал, что вряд ли женюсь... И был один человек, который... Который, как я тогда считал, был для меня почти тем же... На том же уровне близости. Он был старше меня, я очень его любил. Он был в восторге от броши, и я отдал ее ему.

– И она пропала?

– Не совсем. Тот человек... Мы потом расстались, но он не исчез до конца из моей жизни, там было еще другое. В общем, я знаю, где он и где эта брошь, поэтому мне и было так... не по себе, когда ты вдруг вынула ее из сумки. Надо же, чтобы именно ты... Именно сейчас, когда ты в таком... В общем, очень, очень странно все совпало.

– Знаешь что, Илья, – сказала Ирина решительно. – Я дарю эту брошь тебе. Я понимаю, что это, конечно, не совсем то, и я никакая не государыня, но...

– Ну что ты... Зачем же. Не стоит, право. Или... Давай я тебе возмещу...

– Не выдумывай, – отрезала Ирина. – Еще чего не хватает. Ты и так для меня... В общем, все. Я тебе ее подарила. И очень здорово, что все так совпало, а то я всегда сомневаюсь в своих подарках. А тут я по крайней мере совершенно уверена, что попала в точку.

– Это уж точно, – со вздохом согласился с ней князь.

В конце декабря Илья позвонил Ирине с просьбой пойти с ним на прием во французское посольство, как в прошлом году. Ирина долго пыталась отказаться, говоря, что плохо себя чувствует, плохо выглядит, и вообще не хочет, но Илья продолжал уговаривать ее, приводя на каждую ее причину какой-нибудь контрдовод с настойчивостью, прежде ему несвойственной. В конце концов Ирина, чувствуя, что не может отказать ему в этой, в общем-то, пустячной просьбе, неохотно согласилась.

– Ну ладно, Илюш. Уговорил. Только я не могу подолгу стоять, и если я устану, уйдем пораньше.

– Конечно. Как только ты скажешь.

– А можно, я скажу прямо сразу? Ну шучу, шучу. Когда хоть все это действо?

– Послезавтра. Двадцать четвертого, перед Рождеством, как всегда.

– Прямо вот так быстро? Илья, ну ты что, издеваешься надо мной, в самом деле? Мне же идти не в чем, я из всех приличных платьев вытолстела, у меня и было-то одно. А до послезавтра я точно ничего купить не успею, у меня никаких сил на это нет. Все, ура-ура, отменяется-отменяется.

– Послушай, ну когда я над тобой издевался? И в мыслях не было. Я понимал, что ты вряд ли будешь в восторге, и не хотел тебя заранее волновать. А насчет платья и вовсе не беспокойся, это я возьму на себя. Завтра же у тебя будет платье. Ты, я надеюсь, доверишься моему выбору?

– Можно подумать, у меня есть какой-то свой, – проворчала Ирина, но больше для того, чобы оставить за собой последнее слово. Но самом деле она прекрасно знала, что платье, которое выберет князь, подойдет ей едва ли не лучше выбранного самостоятельно. Во всяком случае, точно будет дороже. – Только ты имей в виду – у меня и размер, и пропорции изменились, – быстро добавила она на всякий случай.

– Не волнуйся, я все учту. С прошлой недели, когда я тебя видел, больших изменений не произошло? – весело поинтересовался Илья.

– С прошлой как будто нет... Хотя я же себя не меряю.

– Решено. Завтра завезу тебе платье. – И князь откланялся.

Назавтра Илья, как и обещал, приехал к ней и торжественно вручил атласную коробку с прозрачной крышкой, сквозь которую, в складках шелковистой розовой бумаги просматривалось обещанное платье. Ирина, полная предвкушений – какая женщина, даже будучи беременной, не затаит дыхание при виде такой картины – быстро унесла ее распаковывать в свою спальню.

Платье было замечательным – длинная, почти до полу туника в греческом стиле, с высокой талией и множеством маленьких складок, из акварельно-зеленоватого шифона на шелковом чехле, все очень просто и совершенно безумно элегантно. Ирина, конечно же, сама себе такое в жизни бы не купила, но раз оно уже есть... Там же в коробке обнаружилась и пара шелковых туфелек на плоской подошве, идеально подходящих в тон платью. Ирина с опаской взяла примерить правую – эта нога у нее в последний месяц слегка отекала, и было бы страшно обидно, если... Но туфелька оказалась совершенно как раз, даже слегка свободно. Она облегченно вздохнула, надела вторую и, зажмурив глаза, нырнула в шуршащий ворох платья.

Застегнув молнию (в талии платье оказалось все же чуть-чуть тесновато, хотя терпимо), и расправив все швы и складки, Ирина повернулась, наконец, в нетерпении к зеркалу – и охнула.

Платье, такое прекрасное в руках, сидело на ней... Нет, может быть, это было не так уж и плохо, но она выглядела в нем гораздо более беременной, чем являлась на самом деле. Высокая, под грудью, талия только подчеркивала выпуклость живота, а все эти маленькие складочки, разбегаясь от него лучами, делали пузечко еще более выдающимся, словно солнце на блюде... При сроке в четыре месяца живот у Ирины был совсем небольшим, в нормальной одежде его вообще можно было не заметить, но в этом платье она выглядела буквально на сносях. Илья определенно издевался, не может же быть, чтобы он...

Тут сам Илья постучался к ней в дверь.

– Ну как? Тебе нравится? Можно уже посмотреть?

Ирина возмущенно повернулась к нему.

– Илюш! Ну что же ты сделал-то! Ну я же в нем беременнее как минимум в два раза!

– А по-моему – прекрасно! – Твердо сказал Илья. – Совершенно замечательно, и цвет как раз твой, очень тебе к лицу.

– Цвет – может быть, – согласилась Ирина. Действительно, нежный оттенок платья шел ей, подсвечивая глаза зеленым блеском и оживляя лицо. – Но покрой-то! Это же ужас! Я свое пузо прячу-прячу, и так, и эдак, а тут оно как нарочно торчит наружу. Чтобы вся франузская дипломатия знала, что я беременна? Нет, так я не пойду.

– Ну а что в этом плохого? – Искренне удивился князь. – Я имею в виду беременность. Что это – стыдно, что ли? Почему это надо скрывать? Этим можно только гордиться. Это прекрасно. И выглядишь ты прекрасно. И платье тебе, что ни говори, очень идет, вот хоть у мужа своего спроси. Мужчинам всегда виднее. И потом – беременность сейчас очень в моде. Весь Париж с Голливудом ходят именно так. Кто может, конечно.

– Да плевала я на Голливуд, – отмахнулась неубежденная Ирина. – Я так не хочу. Надо его поменять.

– Ты знаешь, – Илья выглядел слегка смущенным. – Оно там было одно такое. Я имею в виду – из подходящих. Остальные были совсем в талию, и... Слишком узкие, извини. Или короткие. Или неправильного цвета. А это мне показалось идеальным. Таким твоим. Я бы, может быть, взял бы чуть большего размера, но оно было в единственном экземпляре. Я решил, это судьба.