Читать книгу - "iPhuck 10 - Виктор Пелевин"

Я была уверена, что алгоритм гипсового кластера просто подобрал убедительно и увесисто звучащее имя – так, чтобы этого режиссера никто не вздумал искать. Мало ли их, проросших в Намибии.

Но выяснилось, что реальный Кончаловский был близким родственником Никиты Михалкова – настолько близким, что по генетическим нормам на него распространялось действие закона «Об Императорской Фамилии». Использование его генетического материала оказалось делом государственной важности.

Информация о том, что где-то в Намибии живет и, возможно, страдает близкий родственник Государя, была подхвачена сначала «Колоколом России», потом ее повторил с думской трибуны депутат Пучкович (тот самый лысый придурок, который на слушаниях по Крыму разбил о трибуну бутылку «Абрау»), и пошлопоехало.

Для расследования была назначена Государственная Комиссия. Это, конечно, не так ужасно, как звучит – всего-то пару депутатов поставили отслеживать новости по теме. Можно пережить. Все бы постепенно обошлось и забылось – сколько их уже было, таких комиссий.

Но в этот самый момент в Министерстве Госбезопасности приземлилось письмо счастья от американских федералов. Где было прямо сказано, что автор информации об Антуане Кончаловски и одновременно юридический собственник исходных материалов к «Résistance» – это я. В письме было указано мое настоящее имя: Мара Гнедых.

Понять все это угловатыми депутатскими извилинами можно было либо в том смысле, что я подло клевещу на Фамилию в корыстных целях, либо так, что я главарь международной банды, содержащей где-то в намибийских шахтах ближайшего родственника Государя.

Если же я просто придумала все это с целью развлечения, закон обещал быть со мной особенно суров – для таких случаев его и принимали. Случайностей не предусматривалось.

Спасибо, Менахем – и упокой Господи твою душу где-нибудь в магмах.

У меня есть, конечно, прикрытие в МГБ – без этого в нашем бизнесе никак. Но в этот раз был поднят такой кипеш, что помочь мне не могли. Сумели только предупредить, что скоро за мной прилетят дроны с мигалками.

В таком бизнесе, как мой, человек всегда должен быть готов к внезапному отбытию из дома на длительный срок. У него должны быть навыки по перемене внешности. Кроме того, очень рекомендуется иметь на примете кроличью нору, куда можно надолго упасть – даже если она не ведет в Страну Чудес. И еще, конечно, надо представлять себе методы, используемые агентствами для поиска беглецов.

Самое главное – не брать с собой ни один из девайсов, зарегистрированных на вас. А поскольку жить вне сети в наше время трудно, надо иметь готовый комплект устройств и аккаунтов, открытых на другое имя. Нужно также иметь левый юничип с прикрепленным к нему счетом – словом, целую запасную личность, ждущую своего часа. Все это надо делать заранее, потому что после шухера времени уже не будет.

У меня такая запасная личность, конечно, была. Ее звали Габриэла Черубинина (сведущий в искусстве человек, возможно, поймет, откуда это имя, менты и их алгоритмы – вряд ли).

Из проклятого прошлого я могла взять с собой только свой айфак-10 и накопитель с гипсовым кластером. Это все, что у меня оставалось. Вырастить еще один подобный кластер с моими знаниями было нереально, а друзей… друзей уж было не вернуть.

Но с айфаком не было связано практически никакого риска. Я могла даже подключаться к сети – у меня стояла надежная утилита, менявшая серийный номер и все прочие электронные отпечатки устройства при выходе в сеть. Я не запускала ее дома, приберегая именно для такого случая (если бы мне пришло в голову активировать ее при работе с кластером, возможно, никакого «такого случая» в моей жизни не возникло бы вообще – но задним умом крепки все). Еще у меня был, конечно, целый букет анонимайзеров и все необходимое, чтобы Габриэлу не засекли по похожим на Мару паттернам сетевого поведения. Это азы.

Мне следовало сменить внешность. Многих женщин-преступниц ловят именно по той причине, что у них уходит слишком много времени на выбор альтернативной косметики и одежды, но у меня было подготовлено и это. Я достала из шкафа черную спортивную сумку, раскрыла ее – и за пять минут стала длинноволосой блондинкой в сиреневом летнем платье до икр. Три минуты из пяти ушли на то, чтобы поджелтить брови.

У меня был зарегистрированный на Г. Черубинину трехколесный кабриолет, ждавший на подземной стоянке в двух кварталах от дома. Я собрала вещи в сумку, положила в другую накопитель, в третью – айфак с огментами, и можно было идти.

Но прежде, конечно, надо было отключить систему видеонаблюдения в нашем жилом комплексе. Этот хак тоже был давно отлажен и ждал своего часа. Я оформила его в виде небольшой программы на телефоне, которая запускалась одним тычком пальца. Еще тридцать секунд.

После этого я вышла из дома и, сгибаясь под тяжестью трех сумок, честно прошла по улице два квартала до стоянки. Мне вызвался помочь какой-то юноша с изнуренным лицом, но я сказала, что не подаю. Не люблю свинюков.

Через час я уже летела прочь из Москвы по Дмитровской дороге на своей электрической трехколеске – и мне казалось, что я, как булгаковская Маргарита, несусь низко-низко над землей на помеле.

Свободна! Свободна!

Меня ждал не слишком комфортабельный, но вполне обитаемый домик с садом – из тех, что практически не изменились за последние два века. Сейчас это модно – многие даже строят «под ветхость».

Дом был записан на жившую в нем татуированную старушку Дарью Тимофеевну из бывших хипстерш и фем-активисток. Она состояла при доме чем-то вроде хранительницы – у нее была своя комната с отдельным входом, где, кроме Дарьи Тимофеевны, жили два оскопленных кота.

Тимофеевна мало интересовалась земным, читала «Добротолюбие» и стучала головой в пол, замаливая юность. Эх, знали бы бесстрашные молодые оторвы, ужасающие своими подвигами сеть, что активизм во все эпохи разный, а вот старость, иконы и коты – одинаковые во все времена…

Жизнь в домике была налажена. Я могла даже не выходить за забор. В поселке имелся магазин, где можно было покупать еду – не слишком качественную, но годную. Туда можно было послать Тимофеевну. Еще можно было заказывать дрон-доставку из ближайшего гипермаркета – пять километров или около того, копейки. Не было даже необходимости палить юничип на чужое имя в сельпо: моя старушенция оплачивала все своим, а потом получала не вызывающие никаких подозрений гуманитарные переводы.

Водопровод, отопление, электричество, сеть…

Я могла незаметно прожить в этом месте всю жизнь.

Я доехала до своей норы, запарковала машину на участке, расцеловалась с Тимофеевной и напилась с ней чаю, объяснив, что приехала для творческой работы, надолго, и беспокоить меня не надо – а также не надо никому про меня говорить.

В комнате уютно пахло старыми досками и керосином (у Тимофеевны было несколько настоящих керосиновых ламп, которые она зажигала под образами на церковные праздники). Строго глядел с иконы какойто седобородый старичок из небесных спецслужб, явно знавший про меня все. И под его вострым взглядом моя эйфория стала понемногу стихать.