Читать книгу - "Исход - Светлана Замлелова"

Прежде чем идти в свою каюту, я вышла на палубу. Ветер и в самом деле переменился. Вместо SSW задул NW. А это именно то, на что надеялся капитан. К утру, возможно, лёд будет разжиден, и мы двинемся вперёд. Посмотрим, что скажет на это штурман.

Я буду писать Вам и дальше, дорогой мой Аполлинарий Матвеевич. Сначала я хотела написать одно большое письмо. Но потом поняла, что это глупая затея – ведь получится не письмо, а рукописная книга, которую потом я не смогу отправить Вам почтой. Во всяком случае, это будет сложнее чем с письмами. У меня не очень большой запас конвертов, поэтому я буду писать с таким расчётом, чтобы каждое моё письмо оказалось в отдельном конверте. При первой же возможности я постараюсь отправить все письма. Единственная загвоздка в том, что я понятия не имею, когда выдастся такая возможность.

Кланяюсь Вам и шлю самые добрые пожелания с Карского моря.

Ваша О.»

* * *

«Дорогой мой Аполлинарий Матвеевич, – писала Ольга в следующем письме. – Уже октябрь. Месяц мы болтаемся в Карском море, и до сих пор будущее наше неопределённо. Мы движемся не в нужном нам направлении, а по чистой воде. Другими словами, где нет сплошного льда, туда мы и плывём. Но поскольку лёд перемещается довольно быстро, то образуя полыньи и коридоры, то сплошь их затягивая, мы мечемся, как загнанный зверь. Такое впечатление, что море забавляется нами, заманивая в какие-то ловушки, а потом пускаясь в погоню. Несколько раз мы ломали и ремонтировали румпель. Но морю как будто только этого и надо. А сколько раз мы пробивались через шугу по освободившемуся каналу вперёд, потом давали задний ход, потом бросались от надвигающегося льда вправо, но тут нас разворачивало вокруг своей оси, и мы устремлялись в обратном направлении.

Право слово, теперь я понимаю, почему все так боятся Карского моря – даже не потому что оно набито льдом, словно мешок. Вовсе нет. Это море кажется живым существом. Впрочем, таким же казался мне и родной Азов. Но то было существо ласковое и совсем не опасное. Карское море – чудовище. Коварное и безжалостное чудовище. Как кошка с мышью, оно играет с “Княгиней Ольгой”, перекатывая шхуну в своих громадных лапах и гоняя её из угла в угол. Но, наигравшись, кошка съедает свою добычу. Так же поступит с нами и Карское море. Летом это чудовище недолго спит. Но уже в августе оно пробуждается и принимается искать добычу. Штурман прав: мы пропустили момент спячки и угодили в самые лапы к этому зверю, который, наигравшись, сожрёт нас как несмышлёных кутят. От этих мыслей делается неуютно, и я почти с ненавистью смотрю на эту серо-солёную бездну под ногами.

Все суетятся и страшно устают. У меня нашлось новое дело – учусь пользоваться секстаном. Наш капитан – большой сторонник просвещения. Время от времени для всей команды в салоне устраиваются лекции, где капитан и штурман по очереди рассказывают об истории мореплавания, о географии и различных приборах, имеющихся на судне. В этом смысле они оказались похожи со штурманом, который тоже любит, чтобы все и всегда чему-нибудь учились. Свободное время, говорит он, нужно использовать с толком – для саморазвития. Боюсь, однако, его не все понимают. Капитан предложил команде учиться обращению с приборами. Прежде всего, с секстаном. И опять, как это ни странно для меня, штурман полностью с ним согласен. Несогласной оказалась только команда. Гарпунёр Немтинов выразил даже недовольство этим предложением. Он вообще человек угрюмый и производит впечатление буки. Мне кажется, он пребывает в постоянном напряжении, опасаясь, что кто-нибудь его непременно обидит. Поскольку он любит песню “Ах, зачем эта ночь…” и время от времени наигрывает её на гитаре, то я вообразила, что его всегдашнее недовольство связано с личной драмой. И кто знает, быть может, его невеста тоже пошла под венец с постылым, отчего он и стал таким неприветливым. Второй гарпунёр – Музалевский – полная ему противоположность. По-моему, улыбка с его лица просто не сходит. А разговаривает он не иначе как полушутя. Секстан он назвал “отличной штуковиной”, заглянул в телескоп, постучал легонько по стрелке и объявил, что уже стар для такой сложной техники – руки-де трясутся и, не дай Бог, секстан из рук выпадет. Можете ли Вы представить себе гарпунёра с трясущимися руками? Поскольку все отлично знают, что рука-то у него железная, то получилось, конечно, забавно.

Матросов предложение учиться тоже рассмешило. Похоже, они, в первую очередь, бояться разбить или как-нибудь сломать сам прибор. Ну и кроме того, они говорит, что эта “штуковина” слишком сложна для них и что у всех довольно своих дел. Но я уверена, что среди них наверняка есть желающие учиться, просто заявить об этом они постеснялись, чтобы не стать, как я, объектом для шуток. Получилось, что я одна обнаружила желание учиться пользоваться секстаном. Тут же Музалевский объявил, что команда должна благодарить меня за спасение и что, если бы не я, пришлось бы им “штудировать эту чёртову железяку”. На том и порешили. Но когда на другой день штурман стал объяснять мне устройство секстана, я чуть не заплакала. Если с хронометром я разобралась более или менее быстро, то секстан просто напугал меня. Я-то думала, что нужно посмотреть в телескоп, чего-то там покрутить, записать значение, которое показывает стрелка, после чего заглянуть в морской ежегодник и карту. И всё – порядок! Но оказалось, всё намного сложнее.

“Большое зеркало… малое зеркало… алидада…”, – начал объяснять мне штурман. Но когда мы перешли от названий к замерам, он заметил испуг и растерянность, написанные, очевидно, на моём лице, и чуть не расхохотался.

– Ну как, Ольга Александровна, – спросил он, прищурившись, – у вас тоже трясун в руках? Не боитесь уронить эту чёртову железяку?

– Нет, нет, Виталий Валерьянович, – как можно спокойнее ответила я. – С моими руками всё в порядке. Во всяком случае, дрожи не чувствую.

Он терпеливо объяснял мне порядок работы, после чего сказал, что проще всего учиться на практике. И мы начали практиковаться – благо, и тут выдаются ясные дни. Мне даже кажется, что ясных дней тут больше, нежели в Петербурге. Правда, уже довольно холодно – доходит до минуса 10 R^[10]. К счастью, и для меня нашлась одежда на “Княгине Ольге”, я, конечно, выгляжу в ней смешно, но это ничего.

Около полудня мы начинаем со штурманом наши занятия. И я понемногу привыкаю и к секстану, и к штурману. Он уже не кажется мне таким ужасным человеком, как прежде.

– Запомните главное, барышня, – сто раз повторил штурман, – сначала определяем время, потом высоту солнца, потом смотрим таблицу… и не забудьте: изображение солнца должно совпадать с изображением линии горизонта…

О! Я запомню это на всю жизнь. Когда я впервые услышала эти слова, то подумала, что кто-то из нас бредит. Но когда штурман, по своему обыкновению, повторил их в сотый раз, я стала склоняться к мысли, что с рождения занимаюсь определением высоты и широты. В конце концов это дошло у меня до автоматизма. Я действую как заводная: хронометр, секстан, таблицы… хронометр, секстан, таблицы… Штурман несколько раз перепроверил меня и одарил улыбкой, полной какого-то умиления. Наверное, он почувствовал себя Пигмалионом, раз уж даже такая деревяшка, как я, ожила. Но после этого наступил настоящий кошмар.