Читать книгу - "Делай, что хочешь - Елена Иваницкая"

– Лев, ну хватит, довольно! Ты меры не знаешь.

– И знать не хочу! – гордо сообщил он, но смилостивился. Как будто снял маску гнева. – Ладно уж. Пусть скажет, чего хочет. Сыграю.

Не приготовившись к такому повороту, я что-то начал про птичьи голоса…

– И ты как малый ребенок. Понравилась забава. Все взрослые – дети. А я старик. И скоро умру. И вспомнят только, что львица чирикала воробышком.

Махнул рукой, развернулся, взглянул на нас краем глаза и зашагал прочь. Исчез в пляшущей толпе. Марта побежала за ним, как виноватая девочка за обиженным мальчиком. Все старики тоже дети.

Но скоро львица опять запела. Вторая скрипка подхватила, а Лев указал смычком куда-то направо и налево. В круг вышли двое – наша Тэкла и здешний черноусый молодец, которого я не раз уже видел. Кто такой?

– Это Зора, брат Ларса, – с готовностью объяснил тезка. – До чего непохожи, правда? И не скажешь, что двоюродные. Оба знаменитые ополченцы.

Танцоры остановились в центре, притопнули, покружились. Странно, немолодая и нескладная Тэкла двигалась уверенно и размашисто, ничуть не хуже молодца. За столами начали подхлопывать. Это что, теперь Лев сам назначает кому с кем? Марта шепнула: «Нет. Игра такая. Поцелуйная. Если выберут, отказываться нельзя. Не принято. Сейчас увидишь, что будет».

Скрипки выводили все тот же короткий мотив, медленный и отчетливый. Танцоры пошли по кругу. Тэкла остановилась совсем рядом с нами, возле молодого доктора. Он растерянно встал, неловко полез через скамейку, чуть не уронил очки и первый засмеялся. Она обняла его и поцеловала. Кажется, он спрашивал, что теперь надо делать. Они взялись за руки и пошли по кругу вместе. Доктор выбрал нашу Герти, она – меня.

Цепочки прирастали. Скрипки слегка подняли темп. Во главе нашей змейки встал Феликс, во главе другой – Делли. Пошли быстрее, еще быстрее, побежали. В тень под деревья, вновь на поляну. И правда – по всему телу раздолье. И вдруг полетел. Совершенно отчетливое ощущение полета. Как во сне. Плавное, упругое приземление. И кружение до головокружения!..

И дождь…

Музыка остановилась. Вымокшие плясуны огляделись, вздохнули в изнеможении, но со всех сторон полетели крики: «Не останавливайся! Еще! Еще!» Скрипка и гитара перекликнулись, и началось что-то медленное, ритмичное, горячее.

Нет, это не музыка была горячая. Это под тонким, намокшим, прохладным шелком ее грудь была горячая.

Она сразу вырвалась. Руки сами метнулись схватить. Но она ловко увернулась, дробно отступила подальше и вдруг повторила ту фигуру, которая так увлекательно получилась у Делли: высоко подхватив юбку, заиграла коленями. Вновь увернулась, но сразу сама поймала меня и утащила назад к столу, под присмотр Старого Медведя.

Львица требовательно вмешалась. Взвихрила песню, закружила и оборвала. Всех разогнала по местам. Капли дождя застучали в стекло. Раздались тихие, усталые голоса. За столами все замерли, встала тишина.

Один голос жаловался, другой утешал. Что делать, что теперь делать? Или, может, – что будет, что теперь будет? Терпи, потерпи. Мне страшно! Не могу больше! Вздохи, прорвавшийся плач перетекли в медленную песню. В самих звуках слышалось странное подвыванье. Они наполнились пульсирующим током мелких длительностей и словно иголочками покалывали голову. Я понял, что это такое. Это обещанное «плакать заставит». Заставлять не пришлось. Слушатели заплакали с полной готовностью, а Лев шел по кругу, высматривая, всех ли достало до живого. Народ заливался в три ручья. Горькое лекарство почему-то не действовало только на Марту и Юджину, они слушали спокойно. На меня действовало, черт возьми. Марта тихо повернулась и спрятала лицо у меня на груди. Пыталась обмануть. Чтоб я проливал слезы на свободе. Юджина прикрыла глаза рукой. Тоже позаботилась! Но я не собирался поддаваться.

Лев подошел, зорко посмотрел. Львица задохнулась и вскрикнула. Сердце застучало. Скрипач подергал меня за нервы, перепилил их и двинулся дозором дальше. Подвыванье сменилось бьющим, колющим звуком, колыбельная – однообразным изматывающим причитаньем. Словно плачущий человек безнадежно раскачивался на месте. Или маятником шагал от стены к стене. Нина совсем зарыдала. Многие стали покачиваться. Кажется, и я тоже. Этого еще не хватало! Кудесник стоял в центре поляны и упивался властью. Вдруг что-то произошло. Смычок коротко укусил струну. Синкопа перебила мерные шаги. Синкопы запрыгали, словно все шествие заспотыкалось. Или – ударило каблуками? Ух ты, эх ты! Грянула бешеная плясовая. Слушатели подняли головы, зашевелились. Круженье вытянулось в серебряную нитку и взлетело в зенит. Лев очнулся. Вскинул руки со скрипкой и смычком. Секунды тишины – и раскатился рев. Сам я, кажется, орал громче всех.