Читать книгу - "Арабская дочь - Таня Валько"

— А ты, Мириам, арабка или какая-нибудь adżnabija, что и двух слов по-нашему не знаешь? — исключительно мило спрашивает дядя.

Общество притихает, даже дети, поскольку говорит глава семьи.

— Мой отец был арабом, ливийцем… — отвечает Марыся, и старик, услышав это, плюет с неудовольствием через плечо, а Хамид бледнеет и угрожающе сжимает губы.

— Мама — полька, — обескураженно продолжает Марыся.

— И что с ними?

— Умерли, — врет она и не краснеет. Жизнь научила ее делать это прекрасно.

— Как вы подобрались с Хамидом, круглые сироты, — грустно говорит дядя. — Без семьи плохо и тяжело на свете. Если что, смело заходите к нам, — заканчивает он с милой улыбкой.

После двух часов все наелись по горло и встают из-за стола, а решительно не пришедшиеся ко двору новоприбывшие в Рияд родственники медленно направляются к выходу.

— Неужели им не хватает денег на хорошего повара, как думаешь, любимый? — Марыся шепотом подытоживает семейный обед. — А манеры — так это уже с молоком матери…

— Я смываюсь вместе с вами! — Молодая девушка с черной как смоль копной волос трусцой следует за ними. — Почему ты не представил мне свою красивую жену? — с укоризной обращается она к Хамиду. — О, у тебя такой цвет волос! Это, наверное, от мамы, да?

Марыся уже ее любит, ибо находит в незнакомке хотя бы крупицы естественности.

— У мамы были светлые волосы, как пшеница, мои немного темнее и вьются, как у арабских предков. Пойдем к нам на кофе, есть время?

— Дорогая, я б с удовольствием, но не сегодня. У меня еще свидание, — отвечает девушка и лукаво подмигивает Марысе. — Но завтра, после полудня, я организую маленькую чайную вечеринку для девушек. Не волнуйся, мы не будем молиться!

Она смеется как сумасшедшая, набрасывает красивую абаю, которая блестит от драгоценных камней, быстро поворачивается — и в мгновение ока исчезает.

— Кто это? — спрашивает Марыся, развеселившись.

— Моя чудесная кузина Исра, немного шальная и, наверное, самая современная из этой ветви родственников. — Хамид немного расслабился после напряженного приема. — К сожалению, мы не можем уйти по-английски. Мы должны попрощаться, по крайней мере с главой семьи. У меня с дядей общие интересы, за ним последнее и решающее слово в фирме, в конце концов, он szabani и hadżdż в придачу.

Хамид осторожно обнимает дядю за плечи и, прощаясь, целует ему руку.

— Заглядывай к нам, когда хочешь. Всегда найдешь толпу женщин и детей в доме. — Старик, очень довольный, подходит к Марысе и похлопывает ее кончиками пальцев по спине.

Дома, выпив горький чай для улучшения пищеварения, молодые устраиваются в большой спальне. Хамид включает музыку для настроения, приглушает свет и впервые с момента приезда в Саудовскую Аравию они предаются любви, радуясь, что уцелели и как-то нашлись в этом удивительном и неприютном мире. Потом они лежат нагие и расслабленные, наслаждаясь нежными прикосновениями.

— Почему три спальни закрыты на ключ? — спрашивает Марыся, вспомнив, что уже давно хотела выяснить это. — Нона говорит, что туда нельзя входить. Кто тут жил? Ты мало мне рассказываешь о своей жизни в Саудовской Аравии, знаю только, что твой отец умер давно, а потом — мама и сестра. Не знаю никаких подробностей и не собираюсь давить на тебя, ты сам должен рассказать мне. Сегодня неожиданно для себя я узнаю́, что у тебя куча родственников, хотя все время думала, что ты круглый сирота, как и я.

— Госпожа лгунья, у тебя ведь тоже не все вымерли. Из того, о чем ты говорила еще в Йемене, я сделал вывод, что твоя мать жива, что она живет где-то…

— Где-то… — задумчиво повторяет Марыся, — но неизвестно, где именно.

— Если бы ты хотела, то нашла бы ее. А у твоего папочки новая жена, и он, вполне здоровый, живет за океаном, правда?

— Не заговаривай мне зубы, — обрывает его Марыся. — Смотри, сколько ты обо мне знаешь, а я о тебе вообще ничего. Как же обстоят дела с тобой? Мы вместе достаточно долго, чтобы ты рассказал о себе подробнее.

Она внимательно смотрит в глаза собеседнику.

— Это не так просто, Мириам, — глухо произносит Хамид. — Все еще болит…

Воцаряется неловкая тишина.

— Моя семья была более современна и открыта миру, чем та, с которой ты сегодня познакомилась. У моего отца была только одна любимая жена — йеменка, а не жительница Саудовской Аравии, она происходила из семейства аль-Хаути. С моей бабушкой ты уже познакомилась… — Хамид иронично улыбается в усы. — Мама была образованным человеком, училась в Америке, потому что, как способная девушка, получила правительственную стипендию. Там они и познакомились с отцом. Когда они приехали сюда, мать все время работала и, можно сказать, сделала профессиональную карьеру. Отец умер в одну минуту в возрасте пятидесяти семи лет. Вот так… Миг — и человека нет. Сердечный приступ. Худощавый, спортивный, достаточно спокойный, с отличными анализами — мать заставляла нас ежегодно проходить медицинский осмотр. Оставил свою маленькую семью в полном шоке и растерянности. Моя младшая сестра была тогда в очень опасном возрасте, в периоде бунта и сумасшествия шестнадцатилетнего подростка, а я закончил учебу в Штатах. Когда после двух лет вернулся назад, чтобы занять место отца в семейной фирме, Амира попала в плохую компанию. Мама не могла с ней справиться. Сестра подружилась с «Золотой молодежью», испорченным дерьмом, прожигающим жизнь. Если получаешь десять тысяч зеленых на карманные расходы, то и самый порядочный человек сойдет с ума.

— И у всех столько денег? — Марыся не выдерживает и перебивает Хамида, который как бы выбрасывает из себя историю, которая жжет его изнутри.

— Я не знаю, наверное. Так я слышал. Во всяком случае, одна из них, вампирша, воплощенный дьявол, Ламия, самая лучшая подруга Амиры, получала большие деньги от своих предков. И все ей было мало. А моя маленькая наивная сестричка попросту в нее влюбилась. Девица нравилась ей всем, что было в ней плохого. Амира считала ее самой умной, красивой, ловкой… Короче, самой-самой. И дурочка-малолетка старалась подражать ей во всем. Как-то они поспорили, кто кого обгонит и сделает что-либо более плохое и злое. Но сначала были посиделки до рассвета с водкой, гашишем и сексом, а потом, после пьянки, когда они возвращались домой на скоростных автомобилях, все и случилось. У Амиры была доверенность на красный «порш», который еще перед смертью неизвестно для чего купил ей папочка, балуя до потери сознания.

— Подожди! Она что, умела водить автомобиль? Каким это чудом?[87]

— Она ездила перед домом и по улочкам нашего поселка, но всегда в обществе кого-нибудь постарше. Было б сказано! Если увидишь на дороге автомобиль с полностью затененными стеклами, просто черными, — это значит, что водитель — женщина. Глупые запреты как-то надо обходить. Если бы эти глупые девчонки сделали все правильно: учились с инструктором, соблюдали правила движения, то их опыт езды не закончился бы так, как у моей сестры.