Читать книгу - "День, когда я тебя найду - Лайза Джуэлл"

В пять утра дождь наконец заканчивается. Мягкий солнечный свет окрашивает небо в серебристо-серый цвет, и нахальный птичий гвалт вперемешку со скрипом лодок вдоль стапеля заставляют Элис прийти в себя. Неприятное пробуждение. Она заснула всего час назад, а предыдущие пять часов провела в состоянии повышенной тревоги, прислушиваясь к каждому отдельному звуку ночного шума, каждому скрипу старого дома, пугаясь каждого всполоха лунного света, отраженного с поверхности воды у нее за окном.

У нее в сарае не впервые ночует странный человек. За прошедшие годы она сдавала его многим незнакомцам. И порой куда более странным, чем Фрэнк. Но она хотя бы знала, кто они такие, откуда пришли и зачем. У них была история.

Но этот человек, «Фрэнк», вышел на сцену с другой стороны, тихо, без сценария. Его обаяние – а он очень обаятелен – ее нервирует. Кусочки и обрывки бумаг в его карманах не дали никакой ценной информации, кроме того, что во вторник вечером он приехал с вокзала Кингс-Кросс в Рэдинхауз-Бэй, а в какой-то другой момент своей недавней жизни потратил двадцать три фунта в хозяйственном магазине и купил багет и банку колы в закусочной.

Приняв ванну, он вышел на кухню в одежде Кая – порозовевший, взволнованный и ужасно смущенный. С мокрыми густыми каштановыми волосами и босиком. «Красивые ноги», – подметила Элис. К сведению. Она смотрела, как он ел пиццу, пытаясь сдержать импульс запихнуть себе в рот все сразу из-за сильного, дикого голода. Она предложила ему пиво, и он на мгновение замешкался, видимо, пытаясь определиться, любит ли он пиво или нет.

– Бери, – сказала она. – Давай узнаем о тебе хотя бы это.

Он взял пиво, и картина получилась немного странная – они вчетвером стоят и едят пиццу в компании большого испуганного мужчины в подростковой толстовке. Тут и не знаешь, что и сказать.

Когда он ушел спать, все дети повернулись к ней с холодным неодобрением во взгляде.

– Мам, что ты творишь? – наконец подала голос Жасмин.

– Где твое сострадание? – ответила Элис. – Бедный человек. Ни куртки. Ни денег. В такую погоду, – она жестом показала на кухонное окно, на крупный, сильный дождь, бьющий по стеклу.

– Он мог пойти в другое место, – добавил Кай.

– Да? Куда, например?

– Не знаю. В гостиницу.

– Кай, у него нет денег. В этом вся проблема.

– Да, только я не понимаю, почему это наша проблема.

– Господи, – простонала Элис, хотя и понимала, что дети правы, – ребята, у вас что, совсем нет человеческого милосердия? Чему вас вообще учат в школе?

– Ну, про педофилов, мошенников, вуайеристов, насильников и…

– Нет, – перебила Элис, – этому вас учат СМИ, и я вам тысячу раз уже говорила: по существу, все люди хорошие. Он – потерянная душа. Я – добрый самаритянин. Завтра в это время его уже не будет.

– Запри заднюю дверь, – сказал Кай. – На два оборота.

В тот момент она не приняла его беспокойство всерьез, но позднее, крикнув «спокойной ночи» в темное пространство между задней дверью и сараем, она заперла за собой дверь. И потом еще закрыла на засов. И никак не могла заснуть. Представляла то большую мужскую руку, зажимающую нежный подбородок ее спящей малышки, и ее широко раскрытые от ужаса глаза. Или шаги этого странного человека в гостиной, тихо открывающего ящики в поисках золота или айпадов. Или как он подглядывает за силуэтом ее старшей дочери, бездумно раздевающейся перед окном. Хотя ее окно выходит на другую сторону. И хотя ее дочь никогда бы так не сделала, потому что глупое дитя считает себя толстой. Но все равно.

Элис оставляет попытки поспать и решает воспользоваться возможностью встать пораньше. Она пересекает комнату и вытаскивает из розетки айпад, включает приложение веб-камеры и какое-то время наблюдает за пустой гостиной родителей. С тех пор как они оба… Заболели, как она предпочитает называть то, что случилось с ними, избегая слов «слабоумие» и «старческий маразм», они начали вставать все позже и позже. Их утренняя сиделка приходит в десять, и ей приходится вытаскивать их из постелей, словно пару невыспавшихся подростков.

Она отключает айпад и распахивает шторы. После дождя море ровное, как стекло, и над ним поднимается розово-желтое солнце, сочное, как на Карибах. Гирлянды огоньков еще горят, как и фонари. Блестит угольно-черный тротуар. Красота!

Элис принимает душ, тихо передвигаясь по дому, чтобы не разбудить никого раньше времени. Возвращается в комнату и приводит себя в порядок. Обычно у нее никогда не хватает на это времени. Обычно она встает слишком поздно и успевает только убедиться, что выходит из дома не голышом. Она обнаруживает, что волосы выглядят весьма эксцентрично. Ее последнее мелирование было довольно смелым, или, как сказала Жасмин, полосатым. А теперь сквозь него виднеются непрокрашенные корни волос цвета соли с перцем. Дождливый день тоже не пошел на пользу ее прическе.

Она стирает остатки вчерашней подводки для глаз и принимается выискивать в верхнем ящике туалетного столика косметичку, которая обычно извлекается на свет лишь по особым случаям. Она пытается убедить себя, что делает это из-за того, что у нее появилось время. И это никак не связано с привлекательным мужчиной у нее в сарае. Она убирает безумную, напоминающую барсука шевелюру в пучок, находит чистые джинсы, просторную рубашку, которая скрывает живот, но облегает грудь, и любимые серьги с сине-зелеными камнями, оттеняющими цвет ее глаз.

Элис из тех женщин, кого мужчины часто называют сексуальными. И даже вульгарными. Она никогда не боролась за красоту. Никогда не считала узкое платье и туфли на каблуках подходящим нарядом (хотя когда она наряжается, то смотрится вполне естественно). Обычно Элис не заморачивается насчет своей внешности. Но по какой-то странной причине – не сегодня.

У двери спальни появляется Романа – спутанные светлые кудри, мешковатая пижама. Вместе с Гриффом они крадутся вниз по узкой лестнице с открытыми ступенями, ведущей в коридор. Другие собаки молча приветствуют их, растянув пасти в черногубые улыбки и молотя хвостами по плитке. Элис слегка задерживает дыхание, когда они заходят на кухню, беспокоясь о том, что скрывается за задней дверью, нервничая из-за непредсказуемости грядущего дня. Она наполняет собачьи миски мясом, делает для Романы поджаренный багет с арахисовым маслом, а себе – огромную кружку чая и миску мюсли. И все время поглядывает на заднюю дверь. С сомнением и тревогой.

Но к восьми тридцати, когда Кай и Жасмин уезжают на школьном автобусе, а она выходит из дома с собаками и Романой, его по-прежнему не видно и не слышно. В сарае стоит гробовая тишина, словно там вообще никого нет.

Дерри встречает ее у ворот школы, которые только открывает охранник, и смотрит удивленно.

– Ты рано. И… – она всматривается внимательнее, – на тебе косметика.

– Ерунда, – отмахивается Элис.

– Что происходит?