Читать книгу - "Тайна, не скрытая никем - Элис Манро"

На следующей неделе отчет опубликовали еще раз – для тех, кто случайно его пропустил или хотел иметь лишний экземпляр, чтобы послать друзьям или родственникам (особенно если они раньше жили в Карстэрсе, а теперь уехали). Написание слова «фланец» было исправлено, и газета поместила примечание, в котором извинялась за ошибку. В газете было также описание чрезвычайно масштабных похорон, на которые приехали даже люди из соседних городков, аж из самого Уэлли. Они ехали на машинах и поездом, а некоторые – на тележке, запряженной лошадью. Они не знали Джека Агнью при жизни, но, как выразилась газета, хотели отдать дань его сенсационной и трагической гибели. Все магазины Карстэрса в тот день закрылись на два часа. Гостиница, правда, не закрылась, но лишь потому, что всем этим приезжим надо было где-то есть и пить.

У покойного остались жена Грейс и дочь Лилиан четырех лет. Он храбро сражался в великой войне и был ранен один раз, легко. Иронию этой ситуации заметили многие.

В газете забыли упомянуть отца покойного, но не нарочно. Редактор газеты был не уроженец Карстэрса, а приезжий, и люди сначала забыли сказать ему про отца, а потом было уже поздно.

Сам отец не жаловался на это упущение. В день похорон – выдалась прекрасная погода – он вышел пешком за город, как обычно делал, когда решал, что сегодня работать в усадьбе Даудов не будет. Отец надел фетровую шляпу и длинное пальто, которым заодно мог накрыться, если вздумается где-нибудь прилечь поспать. На ногах у него были бахилы, аккуратно закрепленные резиновыми кольцами, какие подкладывают под крышки домашних консервов. Он собирался половить рыбу, белых чукучанов. Сезон еще не начался, но старик всегда слегка опережал установленные даты. Он рыбачил всю весну и начало лета и съедал свой улов. Под обрывом на берегу реки у него были спрятаны сковородка и кастрюля. В кастрюле он варил кукурузные початки, которые рвал на ходу в полях ближе к концу лета. В это время он ел еще плоды с диких яблонь и дикий виноград. Он был не сумасшедший, просто терпеть не мог разговаривать с людьми. В течение нескольких недель после смерти сына старику не удавалось полностью избегать разговоров, но, по крайней мере, он умел их обрубать:

– Сам виноват – надо было смотреть, что делаешь.

Прогуливаясь в тот день за городом, он встретил еще одного человека, тоже пропустившего похороны. Женщину. Она не попыталась завязать разговор со стариком и вообще, кажется, намерена была так же яростно охранять свое одиночество, как он – свое, вспарывая воздух усердными широкими шагами.

Фабрика пианино, которая начала свое существование с производства фисгармоний, вытянулась на западном краю города, словно средневековая крепостная стена. Два длинных здания напоминали внешнюю и внутреннюю оборонительные линии, а соединял их крытый мостик (в котором располагались конторы). В жилую часть городка, где стояли дома рабочих, вдавался участок с сушильными печами, лесопилкой, складом пиломатериалов и сараями. По свистку фабрики жили многие горожане: вставали по шестичасовому, потом свисток свистел еще раз в семь часов, знаменуя начало работы, в двенадцать – перерыв на обед, в час – возобновление работы и в полшестого – сигнал рабочим положить инструменты и идти домой.

Под часами в рамке за стеклом висели правила. Первые два гласили:

За минуту опоздания вычитается 15-минутная оплата.

Будь пунктуален.

Безопасность не гарантирована.

Бди за себя и за товарища.

На фабрике и раньше бывали несчастные случаи. Одного человека убило, когда на него обрушился груз пиломатериалов. То было еще до Артура. Один раз – во время войны – рабочий потерял руку или часть руки. В тот день, когда это случилось, Артур был в отъезде, в Торонто. Поэтому он ни разу не видел несчастных случаев – по крайней мере, серьезных. Но у него в подсознании всегда сидело, что рано или поздно что-то случится.

Вероятно, теперь, после смерти жены, он уже не был уверен в том, что никакая беда его не коснется. Жена умерла в 1919 году, во время последней вспышки испанки, когда все уже перестали бояться. Даже сама жена уже не боялась. То было почти пять лет назад, но Артуру до сих пор казалось, что с ее смертью кончился беззаботный период его жизни. Впрочем, другим людям Артур всегда казался очень ответственным и серьезным человеком – никто не заметил в нем особой перемены.

Когда ему снился этот несчастный случай, во сне расползалась тишина. Все отключалось. Каждый станок на заводе перестал издавать привычные звуки, и все людские голоса затихли, и когда Артур выглянул из окна конторы, он понял, что рок наконец обрушился. Артур не смог бы сказать, какая именно деталь дала ему понять это. Само пустое пространство, пыль во дворе фабрики сказали: «Вот оно».

Книги валялись в машине на полу еще с неделю. Беа, дочь Артура, спросила:

– Что эти книжки тут делают?

И тогда он вспомнил.

Беа прочитала вслух имена авторов и названия. Г. Б. Смит, «Сэр Джон Франклин и романтика поисков Северо-восточного прохода». Честертон, «Что стряслось с миром?». Арчибальд Хендри, «Взятие Квебека». Лорд Бертран Рассел, «Практика и теория большевизма».

Беа прочитала «больше́визм», и отец ее поправил. Она спросила, что это такое, и он сказал:

– Это что-то такое, что делают люди в России. Я сам не очень хорошо понимаю. Но судя по тому, что я слышал, это вопиющее безобразие.

Беа в это время было тринадцать лет. Она слыхала о русском балете, а также о пляшущих дервишах. Еще года два после этого она была уверена, что большевизм – это некий дьявольский и, возможно, непристойный танец. По крайней мере, так она рассказывала, когда была уже взрослая.

Она не упоминала, что книги были связаны с человеком, погибшим от несчастного случая. Тогда рассказ был бы менее смешным. А может, она и вправду про это забыла.

Библиотекарь была взволнована. В книгах все еще лежали карточки, а это значило, что выдачу не зарегистрировали. Их просто кто-то снял с полок и унес.

– Эта книга, лорда Рассела, уже очень давно отсутствует.

Артур не привык к подобным выговорам, но сказал мягко:

– Я их возвращаю за другого человека. Они были у того парня, который погиб. От несчастного случая, на фабрике.

Библиотекарь держала открытой книгу про Франклина. Она смотрела на картинку: лодка, вмерзшая в лед.

– Я это делаю по просьбе его жены, – добавил Артур.

Библиотекарь брала каждую книгу по очереди и вытрясала, словно ожидая найти что-то. Она проводила пальцем между страниц. Нижняя часть лица у нее некрасиво двигалась, будто она жевала собственные щеки изнутри.

– Наверно, он просто взял книги домой, как ему заблагорассудилось, – сказал Артур.

– Что-что? – откликнулась библиотекарь через минуту. – Что вы сказали? Извините.

Все дело в несчастном случае, подумал Артур. В мысли о том, что человек, погибший так трагически, брал эти книги последним. Переворачивал эти страницы. Мог оставить в книгах частицу своей жизни – клочок бумаги или ершик для чистки трубок вместо закладки. Даже крошки табаку. Вот она и расстроилась.