Читать книгу - "Экспо-58 - Джонатан Коу"

В полпятого во вторник Томас отправился через Сент-Джеймс парк в сторону Уайтхолла. Несмотря на обильный непрекращающийся дождь, он шел бодрой, пружинистой походкой, мурлыча под нос веселый мотивчик, привязавшийся к нему еще со вчерашнего вечера, — то была «Прогулка по бульвару» Фредерика Керзона.[4]

Выходные прошли спокойно, и все разрешилось благополучно. Вчера во время ужина Томас, наконец, рассказал жене о командировке в Брюссель. Поначалу Сильвия была в шоке. Ведь это означало, что она остается с ребенком одна, на полгода! При этом она даже не спросила (а Томас и не предложил), можно ли поехать втроем. Томас сказал, что будет писать, звонить и прилетать домой на выходные.

Чем больше он расписывал все выгоды поездки, тем больше Сильвия понимала, что отказываться от такого предложения нельзя. Вечерний пудинг был уже съеден, Сильвия успокоилась и взглянула на вещи более прагматично.

— В самом деле, — сказала она, зачерпнув ложечку сгущенки и сдобрив ею тонкий ломоть яблочного пирога, — по-моему, это очень большая честь, что мистер Кук остановился именно на тебе и даже не стал перебирать кандидатуры. Здорово. Перезнакомишься там с массой людей — бельгийцами, французами и даже с американцами.

Итак, Сильвия не возражала. Конечно же, они будут скучать в разлуке, но для Томаса эта поездка означает продвижение по карьерной лестнице! На целых полгода он превратится из клерка в большого человека и внесет свою лепту, пусть даже самую скромную, в международные отношения. Да, такая перспектива приятно щекотала ее самолюбие. Она так ему и сказала.

Не удивительно, что сегодня он шел такой окрыленный. Ему даже казалось, что он прибавил несколько сантиметров в росте. Оказавшись на мосту, ведущему к Birdcage Walk — аллее Птиц, Томас посмотрел на реку. Лондонские чайки парили низко над водой в скользящем полете, и Томас чувствовал сейчас кровное родство с этими птицами.

Через полчаса он уже сидел в конференц-зале номер 191 Министерства иностранных дел. Никогда прежде он не оказывался столь близко к самой сердцевине власти.

Стол для заседаний был огромен и длинен, и за ним не было ни одного пустого места. Воздух посинел от сигаретного дыма. Кое-кого из присутствующих Томас запомнил, ожидая в приемной. Некоторых просто невозможно было не узнать — ведь то были крупные публичные персоны, такие как сэр Филип Хенди, директор Национальной галереи; сэр Бронсон Олбери, знаменитый театральный постановщик; сэр Лоренс Брэгг — прославленный физик, председатель Королевской ассоциации. В зале присутствовал и Джеймс Гарднер, автор проекта национального павильона на предстоящей Брюссельской выставке. Томас несколько раз сталкивался с ним по работе. А вот сэра Джона Болфора, Рыцаря Великого Креста, генерального комиссара павильона Великобритании — человека, с которым сегодня яростно схлестнется Гарднер, — этого господина Томас видел впервые.

Все не заладилось с самого начала. В воздухе витало ощущение нервозности. Выставка открывалась через три месяца, а работы все еще было невпроворот. На столе перед сэром Джоном возвышалась внушительная стопка бумаг, отчего лицо его выражало крайнюю степень брезгливого недовольства.

— Позвольте сказать, господа, — начал он несколько устало, но не без ноток твердости в голосе, — что в последние несколько недель наши бельгийские коллеги состояли с нами в плотной переписке, о чем свидетельствует вот эта гора проделанной нами бумажной работы. Хочу заметить, что это далеко не все, и что мы были избирательны, составляя подборку. Впрочем, каждый из вас получит копию этого пакета документации. Но мне хотелось бы как-то суммировать наши задачи. Присутствует ли в зале уважаемый сэр Малколм?

Как оказалось, сэр Малколм Сарджент, дирижер симфонического оркестра Би-би-си и главный музыкальный консультант от британской стороны, не смог прийти.

— Меня просили передать, что у него репетиции, — высказался со своего места молодой человек в полосатом костюме. Томас сразу решил про себя, что это какая-то мелкая сошка. — Сэр Малколм приносит свои извинения, — продолжил молодой человек. — Но он полностью контролирует подготовку концертной программы.

— При этом он не снабдил вас какими-либо деталями, чтобы поделиться с нами?

— Он назвал пару-другую имен. Естественно, Элгар.[5]Немного Перселла.[6]Ну, и вся остальная компания.

— Прекрасно, — одобрительно кивнул сэр Джон. — От себя хочу добавить, что с бельгийской стороны поступают весьма… эээ… занятные идеи.

Он скользнул взглядом по документу, лежащему наверху стопки:

— «Недельный… обратите внимание — недельный фестиваль электронной музыки и musique concrète — мировые премьеры от Стокхаузена и… мой Бог, не знаю даже, как правильно это произнести — …и Ксенакиса…»

Сэр Джон недоуменно обвел взглядом присутствующих:

— Кто-нибудь слышал эти фамилии? И что сие значит — musique concrète? Что это вообще такое — «конкретная» музыка? И для кого конкретно? Кто-нибудь может просветить меня на сей счет?

Все смущенно замотали головами, и, пока они мотали головами, Томас потерял нить высказывания. Тут внимание его привлекли два странных человека, сидящих в самом дальнем конце стола. Интересно, чем же они так выделялись? Оба с таким же интересом, как и остальные — может, даже с еще более острым — слушали происходящую в зале дискуссию, но одновременно с этим имели весьма отстраненный вид. Нельзя сказать, чтобы они перекинулись друг с другом хотя бы парой фраз или вообще хоть как-то реагировали друг на друга, но сидели при этом, близко сдвинув стулья. Словом, производили впечатление двух молодцов из одного ларца. Оба, насколько мог судить Томас, были средних лет. У первого были напомаженные темные волосы и лунообразное лицо с выражением полного отсутствия и одновременно глубокой вдумчивости. Второй казался более добродушным, но очень рассеянным. На левой щеке его красовался шрам, который, впрочем, не воспринимался как нечто зловещее и никоим образом не разрушал впечатления об этом человеке, как о натуре явно мечтательной и беззлобной. Но именно эти двое не были никак представлены остальным, никто ни разу не произнес их имен. Странно, но присутствие этих господ раздражало.

— …Ну, не знаю, как вам, а по-моему — это блестящая идея, — голос сэра Джона вырвал Томаса из полузабытья, и он вдруг понял, что многое пропустил. Ну да, принимающая сторона просит британскую сторону поучаствовать в Неделе современной музыки. Все присутствующие сошлись на идее барабанного шоу.