Читать книгу - "Кошка, шляпа и кусок веревки - Джоанн Харрис"

Остальные уже поджидали нас там, и вид у них был такой, словно они не уверены в том, что действительно видели все это собственными глазами.

— Эй, что там у вас случилось? — нетерпеливо спросил Мартышка, едва мы с Усачом рухнули на сухие плоские камни там, где рабочие бьют щебень, и стали осматривать свои ноги, сплошь покрытые порезами и ссадинами.

Я посмотрела на Усача. Он на мой взгляд не ответил. Лицо его, похоже, совсем одеревенело и было очень темным, сияла только кровавая ссадина на лбу, прямо над глазом — наверное, он ударился о ту островерхую скалу, когда цеплялся за нее.

— Так ты доплыла до Большой Впадины, Нгок? — голос Голливудского Красавчика дрожал от возбуждения. — По-моему, я тебя видел возле нее, только уж больно это далеко, я толком и не разглядел…

И я поняла: пора высказаться. Рассказать им всем, как я прикоснулась к краю Впадины — на самом деле прикоснулась, — кончиками пальцев дотронулась до нее, словно до какой-то сказочной рыбины, которую никому никогда не поймать, разве что во сне. Если я все это сейчас расскажу, то стану Генералом. А Усач отправится домой, к Папе Плезансу. И самый выгодный участок на берегу реки возле «Les Rapides» будет моим…

Усач так ни разу и не взглянул на меня. Словно запер на замок свое одеревеневшее лицо.

— Ну? — не выдержал Мартышка. — Значит, ты выиграла?

Ответила я не сразу. Сперва долго молчала, а потом сказала, качая головой:

— Нет. Я почти доплыла, но потом Глотка меня все-таки затянула, так что можешь считать, парень, что у нас ничья. Никто не выиграл.

Голливудский Красавчик, похоже, был разочарован.

— Эй, Нгок, — заметил он, — а где же твой магический зуб? Потеряла?

Я ощупала шею, заранее зная, что зуба там нет. Скорее всего, река решила взять его обратно; а может, просто дух рыбы-дьявола вернул себе свое…

В общем, мы по-прежнему работаем на реке. Все четверо: Усач, Мартышка, Голливудский Красавчик и я. Возникли, правда, некоторые сложности с Папой Плезансом, но Мама Жанна неожиданно встала на мою сторону — я тогда еще подумала: как это странно и совсем на нее не похоже; наверное, Папа Плезанс сам числился у нее в «черном списке» из-за какого-нибудь невыплаченного долга.

И река теперь снова наша; во всяком случае — пока; ну, не вся река, конечно, а та полоска берега, что тянется от «Les Rapides» до плоских скал, где бьют щебень. Работаем мы каждый день, но никто из нас больше ни разу не пытался доплыть до Большой Впадины и ее страшного омута. Думаю, когда-нибудь мы снова попробуем это сделать. Усач по-прежнему считается нашим Генералом, но больше уж так нами не командует. И я заметила, как с некоторых пор блестят глаза у Голливудского Красавчика — ясное дело, новый вызов Усачу бросит именно он. А вот я никогда уже этого не сделаю. С моей стороны было глупо даже предполагать, что и я могла бы стать Генералом в компании мальчишек; теперь я понимаю, что плохо уже и то, что я до сих пор стараюсь от них не отставать. И все же иногда я вижу, как они смотрят на меня, и читаю в их глазах восхищение, смешанное с ужасом; они прекрасно понимают, какую отчаянную попытку я тогда предприняла, какую великую победу почти одержала, и смутно чувствуют, что момент моей, почти завоеванной, славы окутывает какая-то тайна. Ничего, когда-нибудь, возможно, я снова эту славу завоюю!

А река по-прежнему всегда рядом, как говорит Мама Жанна; да, река всегда рядом — с ее сонным молчанием, с ее ужасной яростью, с ее несмолкающей песнью, которая все продолжается, продолжается и продолжается вечно, включая в себя все магические заклинания, все сны, все сказки и истории, что зародились в самом чреве Африки и теперь плывут в открытое море, влекомые могучим течением Конго.