Читать книгу - "Море воспоминаний - Фиона Валпи"

Элла лежала в своей комнате, на гладких хлопковых простынях. В окно, неплотно прикрытое снаружи ставнями, просачивался прохладный ночной воздух, шевеля занавески своим соленым дыханием. Щель в ставнях показала Элле, что взошла луна, засыпавв серебристыми бликами ее комнату. Бескрайний океан там, за окнами, отражал лунный свет, создавая странное зыбкое сияние, больше похожее на загадочный рассвет, а прибой нежно вздыхал и нашептывал волнующие обещания.

«Надо же, здесь совсем не темно», – уже засыпая, подумала Элла, и ее мысли уплыли далеко, на сказочный остров, залитый морем света.

* * *

Она проснулась от того, что кто-то, возможно Кристоф, насвистывал «Марсельезу»^[19], спускаясь по лестнице, а затем кто-то – Каролин или Марион – шикнул на него.

Яркий солнечный свет настойчиво пробивался сквозь ставни, формируя золотую замену серебристым лунным бликам. Элла спрыгнула с кровати, пробежала по тряпичному ковру, нажала на тяжелую металлическую ручку, удерживавшую ставни, и распахнула окно настежь. Теплый ветерок ласково гладил ее обнаженные руки, теребил тонкую ткань ночной рубашки, а солнце заливало жаром комнату. Элла натянула юбку и блузку и почти сбежала по лестнице вниз.

Французские окна на кухне были открыты, как и прошлой ночью. Полная седовласая женщина в фартуке поверх полосатой юбки из тика вошла с террасы, неся в руках пустой поднос. Ее деревянные башмаки стучали по терракотовой плитке.

– Bonjour, mademoiselle. Enchantée^[20], – приветливым тоном произнесла она и официально пожала Элле руку сильной загрубевшей от работы рукой, широко улыбаясь при этом. Каролин, вошедшая следом, представила ее как Сандрин. Женщина тут же захлопотала возле раковины.

– Пойдем, Элла, завтрак на террасе, – сказала Каролин и взяла с кухонного стола пару кувшинов с широким горлышком. Когда они вышли во двор, под тень жасмина, она объявила:

– Voilà!^[21] Элла и кофе.

– А вот и ты, дорогая! Тебе хорошо спалось?

Марион передала Элле корзинку с хлебом; Каролин тем временем обходила всех, разливая в маленькие чашечки густой, как патока, кофе и добавляя в ароматный напиток горячие сливки. Более привычная к тарелке с овсянкой и чаю в изящных чашках, Элла замялась, не зная, как вести себя дальше. И когда Марион взяла свою чашечку обеими руками и отхлебнула из нее, робко последовала ее примеру. Кофе был восхитительным, бодрящим, как и завтрак на открытом воздухе. Кристоф макал кусочки хлеба в кофе, но Элла последовала примеру Каролин и густо намазала хлеб маслом и вишневым джемом.

– Итак, сегодня мы возьмем тебя с собой на «Бижу», – сказал Кристоф между глотками кофе. – Ты раньше ходила под парусом?

Элла покачала головой, показывая, что никогда.

– Не волнуйся. Она прекрасна, и это легко. Мы тебя научим.

– Но я боюсь, что ты испортишь свою красивую одежду, – ласково улыбнулась Марион. – Каролин, не могла бы ты одолжить Элле что-нибудь из своих вещей? И мы обязательно должны купить тебе пару эспадрилий^[22] в эти выходные. Они идеальны для пляжа и яхты.

* * *

Час спустя Кристоф, одобрительно поглядывая на Эллу, помогал ей забраться в маленькую гребную шлюпку, которую он крепко удерживал на воде у края неровного откоса. Одна рука девушки была занята только что снятыми сандалиями; протянув другую Кристофу, она смело шагнула на деревянное дно шлюпки, которая должна была доставить их туда, где покачивалась на волнах у своего причала красавица «Бижу».

– В этой одежде ты выглядишь почти как француженка, – сказал он с улыбкой, отпустив ее руку только после того, как она благополучно устроилась на одном из деревянных сидений.

Девушка переоделась в свободную темно-синюю блузку в белую полоску и хлопчатобумажные шорты, которые ей одолжила Каролин, и стянула волосы сзади лентой в цвет блузки.

Элла улыбнулась в ответ. Новый наряд придавал ей ощущение спокойной уверенности. Говорить на другом языке, носить другую одежду, отправляться в неизведанное путешествие – все это усиливало обретенное здесь чувство свободы, свободы быть кем-то совершенно иным, непохожим на Эллу из Эдинбурга.

Кристоф уложил в шлюпку корзину для пикника и вместительную соломенную сумку с кожаной ручкой, полную полотенец и джемперов, затем помог сестре перебраться с берега, вставил весла в уключины, оттолкнулся от берега и направил лодку в сторону причала.

Оказавшись на борту парусника, Элла почувствовала себе неуклюжей и неловкой. Те двое с непринужденной уверенностью занялись подготовкой яхты и пикника в крошечной каюте под палубой. «Бижу» действительно была очень хороша: линии клинкерных бортов, сияющих белой краской, плавны и изящны; палуба из тика, пропитанного эфирными маслами, шелковистая на ощупь.

– Это эксклюзивная яхта, второй такой нет, – сказал Кристоф с некоторой гордостью. – Grand-père^[23] построил ее десять лет назад. Maman унаследовала ее вместе с домом, когда он умер. Она приезжает на Ре с младенчества. Именно Grand-père научил нас всех ходить под парусом. Но Papa на самом деле не любит море, а Maman предпочитает проводить время, ухаживая за своим любимым садом, так что теперь за «Бижу» присматриваю я.

Каролин отшвартовала яхту, Кристоф потянул румпель^[24], паруса наполнились ветром, и «Бижу», повернувшись носом к открытому морю, медленно поплыла, лавируя меж других яхт, и наконец выбралась на простор. Элла почувствовала, как внезапно поднялся ветер, заставляя трепетать ленту в ее волосах.

Потом появилось ощущение полета.

«Бижу» рассекала носом игривые волны с белыми гребнями, и тысячи искрящихся брызг, разлетаясь вокруг, осыпали их, оставаясь на коже прохладными капельками. Моевка^[25] взмыла вверх, белая, как цветок вишни на фоне головокружительной синевы неба, широко расправила свои крылья с чернильной каймой оперенья, и Элла почувствовала, как вместе с птицей воспарило ее сердце, охваченное неподдельной всепоглощающей радостью. Она запрокинула голову, провожая взглядом чайку, и закрыла глаза, с наслаждением подставив свое лицо ласковым солнечным лучам. Шляпы от солнца и веснушки были напрочь забыты.