Читать книгу - "Правила секса - Брет Истон Эллис"

— Те, кто ждет, чтобы поставить себе брекет-систему после школы.

— Нет, не пойду.

— Люди, которые считают, что они перевоплотились.

— Под этот пункт подпадает вся администрация.

— Quelle horreur![3]

— Чуваки с деньгами и дешевыми проигрывателями.

— Парни, которые не умеют пить.

— А как с парнями, которые умеют пить?

— Правда, правда.

— Запиши девчонок, которые не умеют.

— Я просто запишу тех, кто легко напивается.

— Как насчет Дэвида Ван Пельта?

— Почему?

— Почему бы и нет?

— Ну, я все-таки с ним спал.

— Ты не спал с Дэвидом Ван Пельтом.

— Нет, спал.

— Он легко напивается. Я сказал, что мне нравятся его скульптуры.

— Но они ужасны!

— Знаю.

— У него заячья губа!

— Да знаю, знаю. По-моему, это… возбуждает.

— О’кей.

— Те, у кого заячья губа. Запиши это.

— Как насчет Милашки-Придурашки?

Меня подмывало поинтересоваться, что это за Милашка-Придурашка такой, но почему-то я никак не мог заставить себя сосредоточиться и спросить. Чувствовал я себя дерьмово. Я совсем не знаю этих людей, думал я. Ужасно быть на третьем курсе, теперь актерского отделения. Я начал потеть. Отодвинул кофе и достал сигарету. Я столько раз менял специализацию, что мне стало вообще наплевать. Театральный — последнее, что мне выпало. Дэвид Ван Пельт был отвратителен, или, по крайней мере, я так считал. Но сейчас, в это утро, его имя несло в себе нечто эротическое, и я прошептал: «Дэвид Ван Пельт», — но вместо этого вырвалось имя Митчелла.

Затем неожиданно они заржали, все так же сгрудившись над листом, они напоминали мне трех ведьм из «Макбета», только заметно лучше выглядели и носили Армани.

— А как насчет тех, чьи родители до сих пор женаты?

Они засмеялись, поздравили друг друга и записали это с довольным видом.

— Извините, — прервал я, — но мои родители все еще женаты.

Все подняли глаза, улыбки моментально сдулись, на лицах глубокое огорчение.

— Что ты сказал? — спросил один из них.

Я прокашлялся, сделал театральную паузу и сказал:

— Мои родители не в разводе.

Наступила долгая тишина, а затем они возопили нечто среднее между обманутыми ожиданиями и нежеланием поверить и, подвывая, рухнули головами на стол.

— Да ладно! — удивленно и несколько настороженно сказал Раймонд, глядя на меня так, будто я только что раскрыл строжайшую тайну.

Дональд сидел с раскрытым ртом.

— Да ладно, Пол.

Он был поражен и даже отодвинулся, словно я прокаженный.

Гарри был в таком шоке, что не мог и рта раскрыть.

— Я не шучу, Дональд, — сказал я. — Мои родители такие скучные, что даже развестись не могут.

Мне нравилось, что мои родители до сих пор женаты. Был ли этот брак счастливым — оставалось гадать, но тот простой факт, что большинство или даже все родители моих друзей были либо в разводе, либо жили отдельно, а мои нет, давал мне скорее ощущение спокойствия, нежели обделенности. Я буквально вырос в глазах Митчелла и порадовался такой дурной славе. Я выжал из ситуации по максимуму и уставился на этих троих, чувствуя себя немного получше.

Они все так же ошарашенно таращились на меня.

— Возвращайтесь к своему дурацкому списку, — произнес я, хлебнул кофе и отмахнулся от них. — Хватит на меня пялиться.

Они медленно перевели глаза на список и вернулись к нему после короткой оглушительной тишины, но возобновили свою игру уже с меньшим азартом.

— Как насчет тех, у кого гобелены в комнате? — предложил Гарри.

— Это уже есть, — сказал Раймонд, вздыхая.

— Спиды еще остались? — спросил Гарри, вздыхая.

— Нет, — ответил Дональд, тоже вздыхая.

— Как насчет тех, кто пишет стихи о Женственности?

— Большевики из Канады?

— Все, кто курит гвоздичные сигареты?

— К слову о сигаретах, Пол, можно стрельнуть еще одну? — спросил Дональд.

Митчелл потянулся через стол и дотронулся до ее руки. Она засмеялась.

Я скептически посмотрел на Дональда.

— Нет, нельзя, — произнес я на грани истерики, — ни в коем случае. Это меня бесит. Ты вечно «стреляешь» сигареты, и больше я терпеть это не намерен.

— Да будет тебе, — сказал Дональд, как будто я просто шутил, — я куплю потом. У меня нет денег.

— Нет! Меня бесит еще и то, что твой отец владеет чуть ли не половиной «Галфэнд вестерн», а ты все время делаешь вид, будто у тебя никогда не бывает денег, — произнес я, пристально глядя на него.

— Неужели прям так все плохо? — спросил он.

— Да, Пол, кончай с этой эпилепсией, — сказал Раймонд.

— Почему у тебя такое дурное настроение? — спросил Гарри.

— Я знаю почему, — лукаво произнес Раймонд.

— Скоро свадьба? — хихикнул Дональд, посмотрев на стол Митчелла.

— Да, именно так все плохо.

Я был непреклонен и не обращал на них внимания. Убью эту шлюху.

— Ну дай ты сигарету. Не будь сукой.

— Ладно, я дам тебе сигарету, если скажешь, кто в прошлом году взял «Тони» за лучший костюм.

После этого наступила тишина, которая показалась мне унизительной. Я вздохнул и опустил глаза. Эта троица замолчала, пока в конечном итоге Дональд не сказал:

— Это самый бессмысленный вопрос, который я когда-либо слышал.

Я снова посмотрел на Митчелла, затем запустил пачку через стол.

— Бери быстрей. Я пошел за кофе.

Я поднялся и направился к выходу из столовки. Но потом мне пришлось остановиться и нырнуть в салат-бар, потому что шведка, с которой я был вчера, показывала свой пропуск контролеру. Я выждал, пока она не вошла в отдел раздачи. Затем быстро сбежал по лестнице и пошел на пару. Я думал попробоваться на эту пьесу Шепарда, но потом решил, что незачем париться, когда я и так не могу развести мизансцену своей жизни.

Я сел за парту и, пропуская мимо ушей монотонную речь профессора, поглядывал на Митчелла, который выглядел счастливым (еще бы, уложили его прошлой ночью) и делал записи.

Он с отвращением оглядел аудиторию, взглянул на курильщиков (он бросил, когда вернулся, — как это бесит). Возможно, они напоминали ему машины, представил я. Как трубы, выпускающие струи дыма, которые поднимаются из дырки в их головах. Он, изобразив крутой вид, оглядел уродливую девчонку в красном платье. Я взглянул на художества на своей парте: «Ты проиграл», «Земного притяжения нет», «Земля сосет», «Здесь спала семейка Брейди», «Что же стало с хипповской любовью?», «Любовь — говно», «Гуманитарные дипломы есть почти у всех таксистов». И я сидел там, чувствуя себя несчастным любовником. Но потом, конечно же, вспомнил, что теперь я просто несчастный.