Читать книгу - "Нити судьбы - Мария Дуэньяс"

— Одну секундочку, сеньор, одну секундочку. — Официант вышел, и буквально через несколько секунд перед нами предстал подобострастный и почтительный метрдотель-испанец.

— Прошу вас, прошу вас, сеньоры, пойдемте, я вас провожу. Разве можно заставлять ждать госпожу Фокс и ее друзей?

Логан пропустил нас вперед, и метрдотель показал столик в самом центре зала, за которым мы были бы на виду у всех и где каждый присутствующий мог в свое удовольствие лицезреть английскую возлюбленную верховного комиссара Бейгбедера. Журналист вежливо отказался от этого предложения и указал на другой столик, находившийся в глубине зала. Все столы выглядели безупречно — с белоснежными скатертями, бокалами для воды и вина и белыми салфетками, сложенными на фарфоровых тарелках. Было еще довольно рано, и в зале сидели не более дюжины человек.

Мы сделали заказ, и, пока его готовили, нам подали херес. Розалинда приняла на себя в некотором роде роль хозяйки и завела разговор. Наша беседа во внутреннем дворике, в сущности, ничего не значила, но помогла избавиться от напряжения. Журналист рассказал о себе и о своем ранении, и мы, успокоенные тем, что он оказался вполне безобидным человеком, немного поговорили о жизни в испанском Марокко. Однако все мы понимали, что наша встреча состоялась не для дружеской болтовни о том о сем. Мы знали, что это своего рода сделка, и нам были прекрасно известны требования и условия, выдвинутые с обеих сторон. Так что пришло время перейти наконец к делу.

— Все вопросы, которые мы обсуждали с вами по телефону, уже решены, — объявила Розалинда, как только официант, принявший заказ, удалился от нашего столика.

— Отлично, — ответил журналист.

— Вы сможете лично встретиться с верховным комиссаром и взять у него интервью. Вам также предоставят разрешение на временное проживание в протекторате, — продолжила Розалинда, — и, кроме того, вы получите приглашение на все официальные встречи в ближайшие несколько недель. Некоторые из них, могу вас заверить, будут очень важными.

Маркус Логан вопросительно поднял правую бровь.

— В скором времени ожидается краткий визит дона Рамона Серрано Суньера, свояка Франко. Полагаю, вы знаете, о ком я говорю.

— Да, конечно, — подтвердил журналист.

— Он приезжает в Марокко на празднование годовщины восстания и проведет здесь три дня. По этому случаю готовится несколько мероприятий; вчера приехал Дионисио Ридруэхо, министр пропаганды. Он должен координировать приготовления с секретарем Верховного комиссариата. Так что добро пожаловать на все официальные встречи, открытые для гражданских лиц.

— Огромное вам спасибо. И пожалуйста, передайте мою благодарность верховному комиссару.

— Конечно, и мы вам очень рады, — ответила Розалинда с видом гостеприимной хозяйки. — Но я надеюсь, вы понимаете, что у нас тоже есть некоторые условия.

— Разумеется, — сказал Логан, отпив глоток хереса.

— Вся информация, уходящая за границу, должна предварительно просматриваться пресс-бюро Верховного комиссариата.

— Нет проблем.

В этот момент к нашему столику подошли официанты с подносами, и я испытала некоторое облегчение от того, что разговор прервался. Несмотря на элегантность, с которой общались Розалинда и журналист, я чувствовала себя не в своей тарелке, словно присутствовала там, куда меня не приглашали. Я была очень далека от всего того, о чем они говорили, и хотя их разговор не касался государственных секретов, мне казалось, что все это не могло быть предназначено для ушей обычной модистки. Я несколько раз мысленно повторила себе, что не должна чувствовать никакой неловкости: я была на своем месте, поскольку этот ужин состоялся именно из-за меня, ради того, чтобы вывезти из Испании мою маму, — и все же мне не удалось до конца себя убедить.

Появление еды прервало на некоторое время беседу.

— Камбала для дам, курица с гарниром — для сеньора, — объявили официанты.

Мы обменялись несколькими фразами о поданных кушаньях, похвалив свежесть средиземноморской рыбы и изысканность овощей, выращенных в плодородной долине реки Мартин. Как только официанты удалились, разговор возобновился — с того самого места, на котором замер несколькими минутами ранее.

— Какие-нибудь еще условия? — спросил Логан, прежде чем поднести ко рту вилку.

— Да, хотя я не назвала бы это условием. Скорее рекомендацией, которой стоит придерживаться в наших общих интересах.

— В таком случае я охотно ее приму, — произнес журналист, проглотив первый кусочек курицы.

— Надеюсь, — отозвалась Розалинда. — Так вот, Логан, мы с вами вращаемся в разных кругах, но мы соотечественники и нам обоим известно, что испанские националисты имеют тесные связи с немцами и итальянцами и не испытывают особой симпатии к англичанам.

— Да, это так, — подтвердил журналист.

— И именно поэтому мне кажется, что будет лучше, если здешнее общество сочтет вас моим другом. Разумеется, вам не нужно скрывать род вашей деятельности, но все должны знать вас как журналиста, близкого ко мне, а следовательно, и к верховному комиссару. Благодаря этому, надеюсь, вы будете приняты здесь не слишком враждебно.

— Кем?

— Всеми: местными испанскими и мусульманскими властями, иностранным консульским корпусом, прессой… Во всех этих кругах меня, честно говоря, не очень жалуют, но, по крайней мере формально, относятся с некоторым уважением благодаря моей близости к верховному комиссару. Так что, если мы представим вас моим другом, возможно, они отнесутся и к вам так же.

— А что думает об этом полковник Бейгбедер?

— Он полностью согласен.

— В таком случае не вижу никакой проблемы. Ваша идея кажется мне разумной, и, возможно, подобная тактика действительно выгодна для нас обоих. Что ж, какие-нибудь еще условия?

— С нашей стороны больше никаких, — подняв бокал, произнесла Розалинда, словно это был небольшой тост.

— Отлично. В этом плане мы все прояснили. Ну а теперь моя очередь ввести вас в курс интересующего вас дела.

Сердце мое обмерло: наконец-то все должно решиться. Еда и вино помогли Маркусу Логану восстановить силы, и он выглядел уже более энергичным. Хотя он вел разговор со сдержанной невозмутимостью, в нем чувствовалось дружелюбие и нежелание чересчур досаждать Розалинде и Бейгбедеру. Я подумала, что подобное хладнокровие, вероятно, является его профессиональным качеством, но не могла судить об этом с уверенностью, поскольку это был первый журналист, с которым мне довелось повстречаться.

— Прежде всего хочу вам сообщить, что мой знакомый уже в курсе всего и готов взяться за это дело.

Мне пришлось вцепиться в край стола, чтобы не вскочить с места и не броситься обнимать журналиста. Однако я заставила себя сдержаться: ресторан гостиницы «Насьональ» был полон, и благодаря присутствию Розалинды все смотрели на нас. Не хватало еще и мне в порыве безумной радости кинуться на шею иностранцу, чтобы привлечь к нам еще больше внимания и дать повод для сплетен. Поэтому я, сдержав свой порыв, ограничилась улыбкой и коротким «спасибо».