Читать книгу - "Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть 1. Страна несходства - Александр Фурман"

Осматриваясь в тесноватой, но зато отдельной, без соседей, двухкомнатной Валеркиной квартире, Фурман как бы между прочим попытался выяснить что-нибудь о местных нравах. Валерка не очень понимал, чего Фурман хочет, и рассказывал, что они с ребятами обычно играют в «штандер», «вышибалы» или еще в «двенадцать палочек»… «Ну, а какие-нибудь происшествия у вас во дворе бывают?» – отводя глаза, интересовался Фурман. «Да вроде бы ничего такого не бывает особенного…» – удивлялся Валерка. Продолжая расспросы, Фурман узнал, что недавно посадили старшего брата какого-то неизвестного ему Сереги: он подрался на работе с начальником – говорят, из-за бабы… Ну, а еще Юран скоро должен вернуться – отличный парень, сам увидишь, – его обещали досрочно освободить за хорошее поведение… «Ты чего, боишься, что ли?! – внезапно догадался Валерка. – Так я же здесь живу!.. У нас вообще двор очень тихий, если ты об этом. Я со всеми местными парнями дружу. Если вдруг что не так, ты сразу скажи – мы быстро все уладим… Да тебя и так никто не тронет! Ничего не будет, вот увидишь!.. Я отвечаю!»

Благодаря мягкому и улыбчивому Валеркиному покровительству Фурмана вскоре стали считать во дворе более или менее «своим», но сам он чувствовал себя все-таки довольно скованно рядом с этими разговаривающими матом, привычно подбирающими на улице бычки и умело плюющимися ребятами.

К местным часто присоединялись небольшие компании с Косого переулка. Самыми известными тамошними хулиганами были трое: низкорослый косой буян Колька Медведев, мрачный краснолицый Вася Солдатов и симпатичный заводила-самбист с внимательными карими глазами Юрка Азаров, которого все уважительно называли «Большой». Эту троицу Фурман помнил еще по детскому саду: тогда они ходили в «нехорошую» старшую группу, а теперь держали в страхе всю школу и окрестности.

Поначалу, встречаясь с ними во дворе и обмениваясь вялыми рукопожатиями, Фурман едва мог скрыть внутреннюю дрожь. Но все происходило достаточно спокойно, и постепенно он расслабился. Вдобавок, им овладела глупейшая уверенность, что и они тоже, пусть смутно, но припоминают его, так что их отношения являются возобновлением, так сказать, «старинного знакомства», и эта маленькая смешная тайна придает положению Фурмана в дворовой компании некую не вполне определимую особенность… Это его и погубило. Когда обычно молчаливый Вася Солдатов, вдруг оживившись, принялся долго и нудно, с трудом выныривая из бесконечных матерных приговорочек, пересказывать какое-то кино, которое все недавно смотрели, Фурман, до этого державшийся вполне скромно, вдруг позволил себе пару раз выступить с поддержкой Васиных усилий, при этом довольно тонко передразнив саму идиотическую манеру его пересказа. Иронию заметили не все и не сразу, но в конце концов раздался общий хохот. Вася, не подозревая подвоха, тоже скупо улыбнулся. Эта сжатая улыбочка неожиданно так изменила всегда красное и злое Васино лицо, что на мгновенье проступил совсем другой – как бы «маленький Вася», простодушно-хитроватый и, похоже, еще даже никем не битый… Васино непонимание только увеличило общее веселье, все уже просто лежали, и в этот момент Фурман вдруг поймал на себе какой-то отстраненный, почти сожалеющий взгляд Азара. До Васи постепенно стало доходить, что смеются именно над ним, и события замелькали с большой быстротой. Побагровев и шипя «ты что, с-с-сука?..», Вася потянулся страшными руками к разом обмершему Фурману. Валерка испуганно попытался втиснуться между ними, но это жалкое заступничество привело Васю уже просто в дикую носорожью ярость, и он хотел теперь только душить и топтать всех на своем пути. Тут бы уж точно всей дворовой мелюзге конец, но вмешался Азар. Он обхватил Васю сзади мощным самбистским объятием и стал по-братски утихомиривать его, с каждым Васиным бешеным рывком ласково приговаривая: «Ну? И что? Еще разок?.. Ну, давай!..» Потом Азару все-таки надоело Васино шипение и корченье, и он уже грубо приказал ему успокоиться и заткнуться. Вася упрямо продолжал дергаться, поэтому Азар жестоко встряхнул его и несколько раз проорал прямо в ухо, что тот сам виноват: не можешь нормально рассказать – не берись! А то заладил: «вяк» да «вяк»!.. – и Азар частично воспроизвел фурмановскую шутку, как бы взяв ее авторство на себя.

Самые смелые, сбросив оцепенение, криво ухмыльнулись. Азар заставил Васю обиженным мычанием пообещать вести себя тихо, после чего отпустил, готовый снова применить прием. Но этого уже не потребовалось. Вася встряхнулся, оправил рубашку и, уходя, со спокойной злобой сказал еле державшемуся на ногах Фурману: «Смотри, сука, больше не попадайся…»

Дома, все еще содрогаясь, Фурман с горькими стонами говорил себе, как правы были родители, когда советовали ему не ходить в этот проклятый бандитский дом один…

На следующий день в школе Валерка долго убеждал его не обращать внимания «на этого придурка» и клялся, что высказанные им угрозы не будут иметь никаких последствий. Он особо отмечал, как здорово, благодаря Фурману, они вчера посмеялись над давно уже всем надоевшим тупым Васей. Кстати, сам Азар потом тоже сказал, что все было правильно, но попросил больше так не делать, потому что у Васи и без того жизнь тяжелая: он живет вдвоем с матерью, которая, когда напивается, страшно избивает его, так что он потом по нескольку дней не может выйти на улицу…

Вечером Валерка специально зашел за Фурманом, а когда тот хмуро отказался идти гулять, сказал: «Да ладно, чего дома одному-то сидеть? Пошли: там этих нет… Давай, кончай ломаться – а то вон, все ребята внизу в подъезде собрались, тебя ждут!» Тут уж Фурман, конечно, не смог отказаться и опять стал ходить вместе со всеми.

Шляясь по знакомым улицам или в детском парке, он несколько раз оказывался пассивно переживающим участником быстрых ограблений одиноких мальчишек, отдававших свои 20 копеек страшным вожакам встречной большой компании. Фурману легко было представить себя на их месте: на выходе из школьного двора частенько дежурили отпетого вида переростки с Каляевской, деловито собиравшие дань с младших классов. Еще спасибо Ирке Медведевой, которой оказывало некоторые знаки внимания самое пугающее из этих чудовищ, звавшееся Абраком, – приветливо улыбаясь и здороваясь с ним, она «по блату» проводила угрюмо сопровождавших ее Королькова и Фурмана через калитку без обыска.

Как-то раз в парке, когда компания состояла в основном из фурмановских одноклассников и никого из больших ребят с ними не было, Фурману удалось уговорить своих не трогать какого-то парня, который твердил, что у него ничего нет, но «трясти» себя мужественно не давал. Его нехотя отпустили, и Фурман был по-настоящему счастлив и горд своим миротворчеством. Хотя вообще-то в таких случаях если и били, то не сильно – больше для унижения.

У старших иногда случались какие-то достаточно секретные и, по-видимому, нехорошие дела, о которых Валерка говорил с уклончивой усмешкой. Однажды он спросил Фурмана, не сможет ли тот помочь: требовалось несколько дней подержать у себя дома небольшой сверток с вещами, будто бы принадлежащий кому-то из ребят. Дело было на первый взгляд пустяковое, но приведенные Валеркой причины звучали настолько надуманно, что Фурман сразу отказался, сославшись на строгий контроль домашних, и его больше не трогали.

Теплым весенним вечером, когда все уже четвертый час подряд гоняли в футбол, с улицы во двор забрел совершенно пьяный мужик. Как ни странно, на нем был солидный синий костюм, правда, в некоторых местах уже испачканный, белая сорочка и съехавший набок темный галстук. Тяжело моргая и мыча, он делал какие-то хватательные движения, то ли пытаясь поймать кого-то, то ли просто пытаясь подозвать к себе поближе. Малышня с визгом убегала от дядькиных рук, все остальные, посмеиваясь, продолжали игру. Потом кто-то из старших все-таки подошел и попробовал разобрать его просительное мычание. Но тут мужик от избытка чувств повалился на землю. Трое старших с брезгливым весельем подняли его и прислонили к стене. Мужик не держался, и его приходилось постоянно подправлять и подпирать. После довольно бурного и таинственного обсуждения Азар вдруг попросил Валерку выйти на улицу и постоять там «на стрёме». «И этого возьми с собой, – показал он пальцем на Фурмана. – Свистнешь, если кто пойдет».