Читать книгу - "На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - Пэлем Грэнвилл Вудхауз"

Трепет, впрочем, был не только приятный. Меня охватывал ледяной ужас при мысли о том, с какой легкостью, учитывая присутствие его изображения на письменном столе, теперешний лорд Хавершот мог бы приблизиться к моей любимой на расстояние удара. Не приди я с намерением научить ее правильной стойке и технике защиты, самое худшее наверняка бы произошло. Страшно даже представить себе, как при виде гостя, не подозревая о низких коварных планах, девушка с радостным мелодичным восклицанием, с любовью, сияющей в прекрасных глазах, бросилась бы ему навстречу, даже не прикрыв лицо и корпус, и… бац!

Мрачная картина. Одна мысль о ней вызывала содрогание, и я бы, наверное, так дальше и сидел, содрогаясь, если бы не заметил у себя странное ощущение, которое сначала даже не мог идентифицировать. Потом до меня дошло: я просто умирал от жажды. Жаркий день и обильные физические упражнения на свежем воздухе привели к тому, что моя глотка пересохла, будто выстланная наждачной бумагой. Разевая рот, как свежепойманная рыба, я почувствовал, что если сию же минуту не раздобуду хоть каплю влаги, то тут же скончаюсь в страшных мучениях.

Едва это пришло мне в голову, как на глаза, как по волшебству, попался столик в углу, на котором было заботливо разложено все необходимое для хорошей выпивки. Старый добрый графинчик, сифончик с содовой, милое ведерко со льдом… короче, мечта, да и только. Столик так и манил меня к себе, и я, пошатываясь, рванулся вперед, как верблюд, завидевший оазис в раскаленной пустыне.

Разумеется, мне следовало сообразить, что желание поскорей пропустить стаканчик-другой принадлежит лорду Хавершоту и не вполне соответствует возможностям усвоения продукта телом Джо Кули, но в тот момент, признаюсь, о подобных научных тонкостях я не думал, поэтому недолго думая смешал себе бокал и залпом опрокинул его.

Вкус напитка не вполне удовлетворил меня, и я повторил операцию, чтобы понять, насколько это мне нравится. Потом снова наполнил бокал и, взяв сигарету из пачки, лежавшей тут же на столике, вернулся к креслу. Едва усевшись, я внезапно почувствовал в голове странный гул, который сопровождался непреодолимым желанием исполнить какую-нибудь песню. Это несколько удивило меня, потому что петь я имею обыкновение разве что в ванне.

Голос у меня, впрочем, оказался чрезвычайно приятным. Конечно, я не был в тот момент настроен слишком критически, но удовольствие получил несомненное. Для исполнения была выбрана старая и любимая «Итонская песня гребцов», и пошла она на удивление гладко, хотя слова и несколько наезжали одно на другое. Вскоре я пришел к выводу, что существующее либретто лучше заменить на «тра-ля-ля» и «трам-пам-пам», и вовсю распевал оные, дирижируя стаканом и сигаретой, когда вдруг услышал за спиной голос, который произнес «Добрый вечер».

Осекшись на середине очередного «трам-пам-пам», я обернулся и обнаружил перед собой незнакомую даму средних лет.

– О, привет! – воскликнул я.

– Добрый вечер, – повторила она.

Дама сразу показалась мне своей в доску, и я немедленно проникся к ней горячей симпатией. Более всего меня умилило то, что лицо у нее было точь-в-точь как у моей любимой старой лошади, оставшейся в далекой Англии. Как приятно чувствовать себя среди друзей!

Врожденный инстинкт Хавершотов требовал, само собой, взлететь с места как ракета при появлении в дверях представительницы слабого пола. Поэтому я испытал немалое замешательство, обнаружив, что сделать этого не могу. Все попытки старта оказались неудачными: я тут же валился обратно в кресло. Старый добрый рыцарский дух клокотал во всех шести цилиндрах, но сцепление подводило, и ноги отказывались приходить в движение.

– Послушайте, я должен извиниться, – смущенно пробормотал я, – но мне почему-то не удается встать.

– Что вы, не беспокойтесь…

– Наверное, приступ ишиаса.

– Вероятно.

– Или радикулита.

– Скорее всего, – ответила она любезным ржанием. – Меня зовут Помона Уичерли.

– Очень приятно, а меня…

– О, мне и так прекрасно известно ваше имя, мистер Кули. Я давняя поклонница вашего таланта. Пришли навестить мисс Джун?

– Да, я хотел с ней поговорить о…

– И принесли ей эти очаровательные цветы, – перебила она, указывая на букет, валявшийся рядом с креслом. После недавних приключений выглядел он довольно жалко. – Как мило с вашей стороны!

Мысль о том, чтобы преподнести цветы Эйприл в качестве выражения личных чувств, до сих пор не посещала меня, но теперь показалась в высшей степени удачной.

– Вы думаете, они ей понравятся? – спросил я.

– Нисколько не сомневаюсь… У вас такой разгоряченный вид, мистер Кули. Вы очень спешили сюда?

– Еще бы! А еще на меня напали хулиганы. Этот Мерфи…

– Так за вами гнался Томми Мерфи?

– Вы его знаете?

– Ну конечно! Весь Голливуд знает. Я слышала, на него даже делают ставки, поймает он вас или нет.

– Сомнительное развлечение, – фыркнул я.

– Надеюсь, сегодня ему не повезло?

– Временно, но потом мне удалось ускользнуть. И еще от одного – от Орландо Флауэра. Вернее, от обоих сразу. Пришлось всерьез побегать, знаете ли, вот я и разгорячился.

– И решили смешать себе коктейль…

Я несколько смутился, в первый раз подумав о том, какого дурака свалял.

– Э-э… могу я предложить вам что-нибудь?

– Нет, спасибо.

– Да ну, не стесняйтесь!

– Нет-нет, спасибо, я воздержусь.

– Вы уверены?

– Совершенно уверена. Ведь еще так рано…

– Правда? На мой взгляд, самое время пропустить стаканчик.

– Вы говорите как человек опытный, – улыбнулась она. – И часто вам приходится, по вашему выражению, «пропускать стаканчик» в это время?

– Да, конечно.

– Подумать только. Виски?

– О да, исключительно виски.

– Я вижу, вы также еще и курите?

– Так же и даже больше.

– Сигареты?

– Только иногда. Предпочитаю трубку.

– Ну-ну… И это в вашем-то возрасте!

До меня не вполне дошел смысл ее реплики – возможно, потому, что гул в голове к тому моменту значительно усилился, и это несколько притупило остроту моего разума.

– В моем возрасте? – удивился я. – А что возраст? Мне, слава богу, уже двадцать семь.

– Что?

– Ну да. В марте будущего года будет двадцать восемь.

– Надо же! Никогда бы вам столько не дала!

– Правда?

– Ни за что бы не дала.

– Вы не шутите?

– Нисколько.

Не знаю, почему мне это показалось смешным, но факт остается фактом. Я принялся хохотать как сумасшедший, и в разгар хохота, как раз когда я набирал воздуха, чтобы разразиться очередным приступом, дверь отворилась, и в гостиную вошла Эйприл Джун.

Она выглядела просто волшебно в платье из какой-то тонкой блестящей ткани, наверное, из шелка или чего-то в этом роде. Так или иначе, оно было очень тонкое и чертовски здорово подчеркивало ее нежную хрупкость.

Я сказал, что она вошла, но