Читать книгу - "Русская красавица. Кабаре - Ирина Потанина"

— Знаю! — шучу предельно безобидно, — Ты купил этот автомобиль, потому что только его и мог приобрести. А что еще за сто баксов купишь? Не на велике же тебе ездить…

— Какие сто?! — Свинтус, похоже, в любую минуту готов обидеться. — Ты о чем?

— О Карпушином проигрыше! — сияю, как до блеска натертые ботинки. Надеюсь отвести этим блеском внимание от мгновенно почерневшего своего лица…

— А! Хорошо, что напомнила, на днях должничку понамекаю… — Свинтус перестает ершиться, и простодушно верит моему шутливому настроению. — Не, Артур же не совсем дурак — задаром продавать…

Когда-то давно, глубоко поддатые и беззаботные, мы со Свинтусом ходили в парк, атаковать аттракционы. Карпуша — как и положено давнем удругу семьи, моему коллеге и все такое прочее — появился именно тогда, когда нас не пустили на картинг. Отчего-то им требовались только трезвые водители. Не беда! Мы тут же нашли другой аттракцион с машинками, которые ездили по крытой навесом площадке, и страшно напоминали мне стадо компьютерных мышей из-за торчащих сзади задранных хвостов, коими автомобили подсоединялись к потолку. Я тогда ездить отказалась, и повеселилась вдоволь, выяснив, что мужики мои категорически не приспособлены к вождению. Ну, не получалось у них ездить! Ни у одного, ни у другого! У всех получалось, даже у визжащих блондинок подросткового вида, которых Свинтус пару раз нечаянно таранил, а у Свинтуса с Карпиком — нет. Тогда-то и был заключен важный спор о том, кто из них двоих к водительству более неприспособленнее. Выиграть должен был тот, кто первый примкнет к рядам столичных автомобилистов…

— То есть Артур твой дешево, конечно, продал. Но не так что б подарил. Не скрою, было это очень скоро после твоего отъезда и Артур пытался через меня справки понаводить. Как мол ты там, звонишь ли… Куда двинула. Я его не послал. Можешь на меня обижаться. Я ему очень вежливо ответил, мол, знать о тебе ничего не знаю, а, если случайно узнаю, то тут же забуду, потому что у меня за нашу совместную жизнь так голова перегрузилась, что никаких новых сведений о тебе уже не воспринимает. На том и порешили. С вопросами он отстал, а машину продал… — мы закурили, и Свинтус долго искал кнопку, которая опускает стекло моего окна.

— Под ручкой моей дверцы, — подсказала я, но, вместо того, чтоб сама опустить стекло, просто немного отодвинулась. Во-первых, пусть Свинтус привыкает к машине, а во-вторых — что зря терять шансы на случайные соприкосновения… Краснеть от них /удушливой волной/, мы, конечно, не станем, зато на что-то более конкретное созреть вполне можем… И тут тревожным сигналом в мозгу начинает гудеть одна навязчивая мысль. — Слушай, — забываю мгновенно обо всех эротизмах. — Ты мне так и не рассказал, чего встречать меня помчался… Уж не по просьбе ли?

А что? Выяснить, когда я приезжаю, у Передвижного можно было — я через него билет заказывала. А раз Артур со Свинтусом лично знаком, и при этом знает — он такой, он все мог понять и выяснить, — что Генка без слежки меня не оставит, то мог, вполне мог попросить Свинтуса меня разыскать и обеспечить нам встречу…

— По просьбе, — отвечает Свинтус. — Причем, по твоей. По крайней мере, мне так сказали.

— Не томи!

— Подруга твоя звонила из поезда. Сказала, когда ты приезжаешь, и сообщила, что ты очень просила тебя встретить…

— Так… Какая подруга? Голос истерично-взбалмошный?

— Я ж говорю, не ты звонила, а подруга! — огрызается Свинтус и злится. Пока не на меня, а на Артуров автомобиль, который почему-то не заводится. — Лилия ее зовут. Она раз пять свое имя повторила, будто мне оно о чем-то сказать должно.

— Приплыли… — по привычке, мыслю вслух. Тебя, Димка, приплетать сейчас не хочу. На кой ляд ты, когда рядом живой и реальный Свинтус есть… — Ага! — кричу Свинтусу. — Все сходится. Геннадий с Лиличкой знали, что ты с Артуром знаком, понимали, что искать меня он через тебя станет, и нарочно сообщили тебе о моем прибытии. Поздравляю! За нами наверняка следят! Хорошо еще, если разговоры не прослушиваются…

— Можно надеяться, что я должен выбросить услышанное из головы и не придавать ему значения?

— Нет! — возмущаюсь. — У меня проблемы, и ты от них не отвертишься… Только я тут разговаривать боюсь. Тут сплошные хвосты…

— Опять твоя паранойя! — Свинтус корчится, как от зубной боли. Понимаю, что делает вид, понимаю, что у него попросту имидж такой — деловой и неувлеченный, понимаю, что на самом деле ему далеко не все равно, и что за меня он действительно беспокоится… Но все равно в глубине души обижаюсь немного… — Куда едем-то? — устало спрашивает Свинтус, демонстрируя бесчувственное нежелание заглядывать в глубины чьих бы то ни было душ. — К тебе?

И тут, решаю действовать. Стреляю метко, сражаю, наверняка, наповал.

— Нет, к тебе! У меня жучки могут быть… И в одежде тоже, — сообщаю, невинно улыбаясь.

— Какие жучки? — Свинтус косится с неподдельным. — Ты заболела, что ль?

— Тьфу! — нет, понятно, что обычно мы весело подкалываем друг друга, и тем счастливы до невозможности. Но не в такой же степени! — Не дал мне красивый романтический сюжет разыграть, остолоп! Не те жучки! А подслушивающие! Понимаешь ты? Короче, едем к тебе…

Один раз, всего один раз была я в Свинтусовской берлоге. От меня съехал, тут же разбогател — «раньше я, Марина, жизнь тебе посвящал, а теперь — себе и работе, что в данном случае вещи неразделимые, так что, сама видишь, от денег отвертеться не получается», — и снял махонький флигелек неподалеку от Арбата. Полный минимализм, камин, ворсистый ковер, на котором, диваном, валяются подушки и столом — столешница, ни одной перегородки во всей квартире, приглушенный торшерный свет — просто рай, а не жилище. Удобства, правда, не ахти, а кухня — по ресторанам. Но это Свинтуса ничуть не смущает…

Так вот, уже после нашего расставания, я зашла навестить простудившегося зачем-то Свинтуса. Ехала с вполне безобидными целями: проведать, принести чего надо, ну и вообще, полюбопытствовать, как устроился — все ж не чужой человек, хоть и Свинтус. Едва зашла, безобидные цели иссякли. Обстановка у него, честно скажу, однозначно располагающая…

— Это кому это ты такой сексодром снял? — спросила строго и с порога.

— Кхе, — ответил Свинтус, не краснея даже, — Вот уж под таким углом сюда никогда не заглядывал. Ты сегодня какая-то озабоченная.

— Я давно уже озабоченная, — я, сразу все решив, уже подлизывалась, — Ты ж не заходишь…

— И чего это мы такие ласковые? — Свинтус той поры мои настроения различал довольно чутко, и в голосе его послышалось не слишком скрываемое торжество.

Я, конечно, моментально опомнилась. Куда?! Это же Свинтус! Где это видано, что б со старыми своими мужиками новые отношения начинать, да еще и не в виде щедрого дара, выпрашиваемого, а как само собой разумеющееся, по обоюдно возникшей идее?!

— А что это на тебе? — спросила, чтоб тему перевести.

— Шорты! — ухмылялся Свинтус. Ведь знал же, знал же, как я любила эти джинсы, зачем их было так бесчеловечно обрезать?! То есть, судя по виду шорт, ходить в них, даже когда они еще были джинсами, представлялось невозможным, но неужели нельзя было поберечь мою любимую вещь?!